Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Никто не может знать наверняка, но, если мы перестанем ужасаться наихудшим сценариям и спокойно подумаем, мгла рассеется. Давайте начнем с исторического обзора: можно ли сказать, что массовые разрушения по вине одного человека – естественный исход процесса, начатого научной революцией и Просвещением? По этой логике, технологии позволяют людям достигать все большего все меньшими силами, так что в долгой перспективе одиночка, вооруженный подходящей технологией, сможет устроить все, что ему угодно, – а с учетом природы человека это значит, что он сможет уничтожить все на свете.

Но Кевин Келли, первый главный редактор журнала Wired

и автор книги «Чего хотят технологии» (What Technology Wants), утверждает, что на самом деле технологии развиваются по-другому[888]

. В 1984 году Келли стал соорганизатором (вместе со Стюартом Брандом) первой Конференции хакеров (The Hackers Conference) и с тех пор постоянно слышит, что технологии вот-вот превзойдут способность человека их контролировать. Но, несмотря на гигантский прогресс за прошедшие с тех пор годы (в том числе и изобретение интернета), ничего подобного не случилось. Келли предполагает, что тому есть причина: «Чем могущественней становятся технологии, тем глубже они интегрируются в ткань общества». Новейшие технологии не работают вне сетей сотрудничества, связанных с общественными структурами еще более высокого порядка, многие из которых видят одной из своих задач обеспечение безопасности людей от технологий и друг от друга. (Как мы уже видели в главе 12, технологии со временем становятся все безопаснее.) Это ставит под сомнение голливудское клише о злом гении-одиночке, засевшем в напичканном аппаратурой логове, где технологии чудесным образом работают сами по себе. Келли предполагает, что благодаря интеграции технологий в ткань общества деструктивный потенциал отдельного человека со временем не увеличивается:

Чем сложнее и мощнее технология, тем больше людей требуется, чтобы сделать из нее оружие. А чем больше людей вовлечено, тем больше систем общественного контроля стараются сгладить, смягчить или предотвратить вред. Я добавлю еще одну мысль. Даже если у вас достаточно денег, чтобы нанять команду ученых, чьей задачей будет разработка биологического оружия, способного уничтожить человечество, или полное обрушение интернета, у вас, скорее всего, все равно ничего не выйдет. Что касается интернета, человечество посвятило усилиям по предотвращению подобного сценария сотни тысяч человеко-лет, а в области биологии гибели вида препятствуют миллионы лет эволюции. Это в принципе невероятно сложная задача, и тем более – для горстки изгоев. А чем больше команда, тем сильнее влияние социальных факторов[889]

.

Это все абстрактные рассуждения – одна теория естественного пути развития технологии против другой. Какое они имеют отношение к реальным опасностям, стоящим перед нами, как они помогают нам решить, действительно ли человечество обречено? Самое важное – не поддаваться эвристике доступности и не считать, что, если мы способны представить себе нечто ужасное, оно обязательно случится. Реальная опасность зависит от чисел: какой процент людей желает сеять хаос или совершать массовые убийства, какая доля этой мечтающей о геноциде прослойки обладает знаниями и навыками, необходимыми, чтобы состряпать эффективное кибернетическое или биологическое оружие, какая доля от этой доли сможет осуществить свои планы и какой процент от этого и так уже крохотного числа сможет устроить катаклизм, который действительно положит конец цивилизации, а не просто создаст досадную помеху, вызовет потрясение или даже бедствие, после которого жизнь вновь пойдет своим чередом.