Противостояние

— Я не буду с вами говорить, — окаменевшим голосом произнес Борис. — Я все расскажу вашему начальству, а вы для меня мелкие сошки.

— Что?! — бешеным носорогом взревел Степан. — Сам ты мелкая сошка, ща я тебя из твоего же пестика застрелю, и всем скажем, что ты самоубился геройски, не желая попадать в плен, — Левченко ловко выдернул трофейный ПМ из кармана Владимира, и хотел было его уже направить на Ёжа, но Слон тут же вернул пистолет обратно себе, ловко выхватив его из рук друга.

— Нельзя! Он может знать где Полковник.

— Я знаю, где Полковник, — насмешливо проговорил Ёж, — но скажу где он, только вашему начальству, получив гарантии своей свободы. Понятно?

— Ща, я тебе устрою гарантии, щас все будет, и кофе, и ванна, и какава с чаем, — Левченко сдернул с плеча автомат и протянул его Слону, — на Вовка подержи, а то не дай бог, я его сгоряча пристрелю.

Левченко рывком поднял Бориса на ноги и потащил его в сторону расстрелянного КамАЗа, Ёж не мог идти, он часто спотыкался и падал, но Удав тащил его с целеустремленностью гусеничного бульдозера.

— Ты, что же думаешь, падла такая, что я не знаю, кто меня тогда продал титушкам? Ты же скотина жирная и продал, боялся, что я твой бизнес колбасный раскрою, вы же все там в верхушке, кичились своей чистотой, дескать мы не воруем, мы все такие ангелы воплоти, — Степан тащил Ёжа, ухватив его за ухо, капюшон давно оторвался и остался лежать где-то в снегу. А ухо распухло и налилось такой гемотомой, что казалось еще чуть-чуть и оно отвалиться. — Не скажет он мне ничего. Ага, щас! Ща, ты у меня так запоешь, что Скрябин обзовидуеться. Помнишь, как Кузьма Скрябин на Майдане «ленту, за лентой пел»? Вот и ты у меня щас так петь будешь.

Слон спешно шел сзади следя за тем, чтобы Удав случайно не удавил Ёжа, а то в запале ненависти это сделать очень и очень легко. Левченко подтащил Бориса к заднему борту КамАЗа и сбив его с ног опрокинул на залитый кровью снег. Грузовик стоял с уклоном назад, и поэтому кровь стекала через задний борт. Пахло кровью и дерьмом, вонища была та еще, а еще тянуло гарью от горевшего «Опеля» — ароматы стояли как на Майдане, на Словника тут же обрушилась волна недавних воспоминаний, связанных с Киевом.

— Так, что тут у нас? — Удав оставил лежать Бориса на залитом кровью снегу, а сам запрыгнул в кузов грузовика. — О, то, что надо. Сейчас мы послушаем, как ты поешь, пан Иванеж.

Плюх! Из кузова вывалилось залитое кровью тело. Плюх! Следом упало еще одно. А потом на землю спрыгнул Левченко.

— И так, с кого начнем? Да, пожалуй с этого и начнем, — Удав подтащил Бориса к трупам и сильно ухватив Ёжа за затылок, ткнул его лицом в живот убитого человека. Тут надо отметить, что до этого в живот попало несколько пуль, которые прошли вскользь брюшных мышц, разорвав их, и так сказать, вскрыв, брюшную полость. Синюшные, белесые и кроваво-красные кишки, разноцветной гирляндой валялись вокруг тела, создавая некое подобие осьминога. Вот в самую середину всего этого «великолепия» Ёж и угодил лицом, мало того, Удав постарался затолкать голову Бориса как можно глубже, совершенно не обращая внимания, что голова никак туда не пролезет. — Ну, что, мля, герой, фуев, ты еще хочешь молчать или все-таки скажешь, где Полковник?

— А!!! НЕТ!!! Не надо! Отпустите меня! Отпустите! — бешено пуча глаза и пуская кровавые пузыри, верещал Борис. Вид у него сейчас был совершенно жуткий и зловещий, как у вурдалака оборжавшегося падалью. Волосы и усы слились от крови, все лицо перемазано в слизи, дерьме, крови и кусочках мертвой плоти. Само лицо при этом было фарфорово-белым, конечно не считая тех мест где прилипла кровь и мясо.

— Не надо, я все скажу! — еще громче закричал Борис, отталкиваясь руками от трупа. Скованными в наручники руками, было тяжело это делать, поэтому Ёж, сделал только хуже, он снова упал лицом в окровавленное месиво на теле покойника. — Не надо!!! Пожалуйста!! Мама, мамочка, помогите!

— Да, нам, нах, не нужен твой Полковник. Понял! — весело выкрикнул Удав, раз за разом тыкая Ёжа в гирлянду вывернутых наружу потрохов.

— Оттащите его, — коротко приказал Слон, подбежавшему Лешему и Гвоздю. — Только крепко держите, чтобы не вырвался.

Леший и Гвоздь, навалились на Степан с двух сторон и подхватив его подмышки оттащили в сторону. Левченко похоже впал в состояние бешенства, потому что он совершенно не понимал, что рядом друзья, Удав начал брыкаться и сопротивляться:

— Пустите меня, пустите, суки! Я его все равно порву, нах, порву! Пустите! Это он меня во все это втянул, змей-искуситель, пустите! Он мне всю жизнь… — договорить Левченко не смог, Леший заломил ему руку и ткнул лицом в снег.

— На, вытри лицо, — Слон протянул бывшему другу пригоршню чистого снега. — Бери, бери! Не бойся, парни, Степку надежно держат, он не вырвется.

Борис не смог взять снег из рук Слона, его была крупная дрожь, а руки так тряслись, что ничего не могли держать. Владимир сам «умыл» Ёжа снегом, а потом обтер лицо платком.