Противостояние

План заключался в следующем: необходимо было нарушить только две вещи: движение информации через министерства и ведомства путем искусственного создания административного бардака — а тогда не было компьютеров, не было какой-то системы связи, были только картотеки в профильных министерствах, по которым заводы — смежники могли найти друг друга — и вот почему нужно было столько министерств, каждое министерство исполняло роль совета директоров целой отрасли (если переводить ситуацию на западный манер). Второе — необходимо было нарушить баланс между денежной массой в стране и ее товарным наполнением, разрешив обналичивание денег через кооперативы (рост денежной массы), разрешив коммерческое посредничество и товарные биржи (запуск самоподдерживающегося инфляционного механизма, потребности во все большем и большем количестве денег) и раздача «доверенным людям» лицензий на экспорт (сокращение товарной массы). Все это одновременно должно было привести к развитию инфляции, еще более тяжелой потому что СССР никогда не знал инфляции в ее привычном западном понимании, разбалансировке единого хозяйственного механизма. Провести такие мероприятия было легче легкого именно в советской экономике, не в американской — в этом была ее фундаментальная слабость. Если в американской экономике были миллионы субъектов, действующие исключительно по здравому смыслу и к собственной выгоде — то в советской все решалось централизованно и сверху. Если американскому предпринимателю, владельцу завода по изготовлению продуктов питания скажи — выбрасывай произведенный тобой продукт на помойку — он только посмеется, да пальцем у виска покрутит. А если такое же секретное распоряжение да под благовидным предлогом придет директору советского завода — тот ладонь под козырек и побежал исполнять. Ну и вывозили, конечно — в свое время с вывозом было сложно, вывозили только по межгосударственным соглашениям, централизованно[343]

.

За инфляцией должны были последовать массовые беспорядки, волнения на национальной почве. В этом заинтересованы были все — первые секретари республик из-за катящегося по стране вала арестов, начавшегося еще при Андропове, были кровно заинтересованы в некоторых гарантиях своей безнаказанности, а их могло дать либо независимое государство, либо некий документ, в котором была бы прописана их неприкосновенность. Такой документ втайне готовился и назывался он союзным договором — новым, хотя никто не мог вспомнить, когда подписывался и в чем заключался старый. Этот союзный договор ограничивал власть центра и сам по себе, своими формулировками создавал вероятность будущего развала — тяжелого развала, с кровью. Но это и было предусмотрено его составителями. С этой же целью активизировались так называемые «народные фронты» — их начали создавать после смерти Андропова, Андропов никогда бы не позволил никому играться с такими вещами. Официального фронты создавались — опять-таки по предложению советских think tanks, думающих танков, мозговых центров наподобие американских — в ответ на рост межнациональной напряженности и с целью взять ситуацию под контроль, ввести ее в некие приемлемые рамки, оседлать волну, так сказать. Никто — даже в КГБ никто — так и не понял, что при необходимости эти структуры: готовые, с организаторами, исполнителями, наработками, которые делались вообще то для свержения капиталистических режимов в других странах — станут тараном, чтобы развалить государство, чтобы развалить Союз. Просто будет отдан приказ сверху — и он будет исполнен. И те кто писали расписки и были агентами органов

будут говорить громче всех, и говорить упоеннее всех, только для того, чтобы отвести от себя подозрения.

Заинтересованы были в личной безопасности и кооператоры. Мутная поросль бизнеса новой волны, не знающая и не желающая соблюдать никаких правил, обналичивающая один к двум, открывающая видеосалоны с Эммануэль и Брюсом Ли, ввозящая в страну первые компьютеры — она тоже была заинтересована в бардаке. Тогда шел период первоначального накопления капитала, дерзкий, с кровью, со свистом нунчак, с полным беспределом и правовым вакуумом, когда каждый делал то что мог делать. И все «накопители» — смотрели только на день-два вперед, зарабатывая по пятьсот процентов навара с каждой сделки, и даже не догадываясь, что может быть время, когда милиция просто придет, и просто предложит тебе поделиться доходами, а милиционеры, сейчас ковыляющие на дряхлой канарейке, на которую выделяют хорошо если десять литров топлива в день — будут ездить на автомашинах лучше, чем есть у них самих.