Противостояние

Надо сказать правду — заинтересован был и народ, заинтересованы были самые широкие слои населения, и таких было если и не большинство — то очень значительная часть. В этом и заключалась трагедия — они, те кто рушил Союз — «попали в струю», народного недовольства, народного гнева, народной жажды перемен. Те, кто это делал отлично понимали жажду перемен народа: просто если долго врать, при этом ничему не веря — это все равно становится заметно, а потом — еще и становится омерзительно. Но дело было еще и не в этом.

Почему то всем — кооператорам, шахтерам, уже говорящим о забастовках и не желающих брать ипотеку под три процента годовых с выплатой половины стоимости квартиры шахтой где они работают, колхозникам, создающим хозрасчетные бригады, заводчанам со своими НТЦ[344] и временными группами, где зашибали по три зарплаты за месяц — почему то у всех у них было какое-то светлое, и по детски наивное представление о том, что стоит только добиться каких-то своих прав — и они будут жить как при капитализме, а платить за свет, газ, воду, все прочее — как при социализме. Что в аптеках будут дешевые лекарства, что будет бесплатное лечение и бесплатная школа для детей. Наконец — что если кто-то стоит в очереди на получение квартиры — то ему ее дадут и обязательно бесплатно. Удивительно — но это представление было, и нельзя сказать, что оно было разожжено громкими обещаниями на пустом месте, оно было и до этого, до тех пор, когда люди, желающие разрушить страну, предложили всем растаскивать ее по кусочку, урывать — и грызть в своей норке. Почему-то ни в советском детском саду, ни в советской школе не учили, что бесплатно ничего не бывает, и за все надо платить.

Было… Раз это быдло само желает растащить и разрушить свою страну — значит, это быдло и есть и оно заслуживает всего, что с ним произойдет.

Обязательно произойдет. Пусть эти… расстрелять их надо было… или в больницу, старые все, на кладбище прогулы ставят… Уж там, в цековской больнице — подлечили бы. По полной программе подлечили бы!

Яковлев вздрогнул от очередного громкого объявления по трансляции, посмотрел на часы — и понял, что он едва не опоздал на самолет! Проклятье, посадку на Лондон давно объявили! Терминал… терминал…

Подхватив свой багаж, он торопливо направился к таможенной зоне, поглядывая на часы, сердце колотилось как сумасшедшее.

— По ногам как по асфальту! — возмутился кто-то.

Да пошли вы все!!!

Вот и пограничный пост. Хромированная вертушка, она приводится в действие от педали. Нажмешь педаль — можно идти, она поворачивается.

— Майкл Хейс — заявил он, вспоминая немного подзабытый, нужный сейчас акцент — нельзя ли побыстрее, я спешу.

— Мистер Хейс, правила есть правила — дружелюбно заявила пограничница, тетка средних лет, у которой в ее английском проскакивал неистребимый советский, какой-то уродский акцент.

— Простите, рейс через десять минут.

— Самолет никуда не улетит без вас, мистер Хейс.

Член ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев медленно повернулся на голос. Прямо за ним за спиной стоял человек в довольно приличном ГДРовском костюме, с профессионально неприметными, смазанными чертами лица. Еще один блокировал проход чуть дальше, не пуская пассажиров.

— Самолет никуда не улетит без вас, мистер Хейс — повторил КГБшник

Всем своим телом Яковлев рванулся вперед — туда, к свободе, к дьюти-фри и самолету, к мерцающим огням рекламы какого-то ларька в зоне Дьюти-фри. Но хромированная, стальная вертушка, решающая выпустить человека туда

или нет — стояла крепко.

Афганистан, Кабул. Дворец Тадж-Бек

23 ноября 1987 года

Какая-то странная история… Война должна закончиться там, где она началась. Какая-то изощренная шутка судьбы. Или — извращенная…

Война в Афганистане для Союза советских социалистических республик началась здесь, во дворце Тадж-Бек. Проклятой рождественской ночью одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года, пока весь мир праздновал день рождения Христа, здесь на выстуженном жестокими горными ветрами холме, русские, советские люди не раздумывая пошли на смерть. Их непосредственный командир, подполковник Советской армии Колесник зачитал приказ и приказал налить по сто граммов, потому что знал — для многих последние. Командир спецотряда КГБ, ветеран ВОВ, полковник Бояринов лично возглавил штурмовую группу — и погиб. Они шли на этот дворец зная, что там — господствующая высота, и что там — в десять раз больше бойцов чем их самих, и что там — танки, а у них даже не у всех были бронежилеты. Они шли, уже понимая что происходит что-то не то, что вместо пятисот сторонников Кармаля, которых им обещали, и которые должны усилить штурмовую группу при шел на пункт сбора только один, что не все понятно и с мнимым предательством Амина. Но им дали приказ, и они его выполнили, они взяли эту высоту и убили Амина, может быть предателя, а может и нет. И вернулись назад — почти все.