Противостояние

На круглой площадке перед домом пахло краской. Фурия сделала глубокий вдох: она любила этот запах. Строительные леса, возведённые кем-то из экслибров, чтобы заново покрасить фасад, теперь, минуя подъездную лестницу, переместились влево. Правая стена уже сияла свежим лимонным цветом. Но надолго их этим не займёшь, и Ариэль уже несколько недель ломал себе голову.

Для резиденции трудовой подъём экслибров был настоящим благом. Они привели в порядок множество ванных комнат, почти во всём доме отремонтировали отопление, заменили пару разбитых окон и настелили новую кровлю. В отсеках, в течение нескольких поколений стоявших нежилыми, они вымели паутину, скопившуюся за десятки лет, заменили поломанную мебель с чердака на новую и позаботились о том, чтобы из кранов опять потекла чистая вода, а не бульон из ржавчины. В целом резиденция походила теперь не на потерпевшее кораблекрушение судно, а только на слегка подбитый чёлн, готовый в следующий раз, пусть и со скрипом, но пересечь океан.

Две экслибры ожидали прибавления семейства. Скоро по коридорам опять забегают дети и будут ввязываться в приключения, как несколько лет назад Фурия с Пипом. Здесь, в долине, впервые за долгое время экслибры опять почувствовали себя в безопасности. Даже закоренелые пессимисты постепенно приучались к мысли о том, что, возможно, это укрытие им обещает хорошее будущее.

Но среди экслибров были и такие, которые повернулись к братьям-бардам спиной, чтобы начать новую жизнь за пределами убежищ. Каждый месяц некоторые из них отправлялись на поиски счастья подальше от всякой библиомантики. Остальные могли лишь надеяться, что никто из отколовшихся не угодит в лапы Академии и не выдаст расположение их укрытия.

Один из маляров помахал Фурии рукой. Фавн, напоминавший Пака, но немного моложе и со шкурой цвета косули. В резиденции имелась всего горстка неантропоморфных[17]

экслибров, и большинство из них Фурия предпочитала экслибрам из реалистических романов. Она ответила на приветствие, вымучила на губах улыбку и поплелась через двор, к отбитой каменной голове святой Виборады. В своё время статуя покровительницы букинистов стояла перед усадьбой на Рейне, в родовом поместье семейства Розенкрейцев. В девятнадцатом веке, во время бегства от палачей Академии в Англию, выжившие члены семьи захватили Вибораду с собой и установили её перед крыльцом резиденции. Отсюда она охраняла дом, пока кавалеры Интриги не сбросили её с пьедестала и не разбили. Теперь разрозненные куски её корпуса лежали у фасада и ожидали, когда порастут мхом и диким виноградом. Голову же святой Фурия распорядилась отнести обратно к крыльцу. Оттуда взирала она теперь остановившимся взглядом на площадку.

Фурия уселась рядом и уткнула подбородок в колени.

– Может, ты посоветуешь мне, как поступить?

Каменная святая не ответила. Со дня нападения Интриги голос её замолк. Фурия не знала, с помощью каких библиомантических средств её предки вдохнули в статую жизнь, но она сомневалась, что ей самой что-либо похожее когда-либо окажется под силу.

Она перевела взор наверх, к экслибрам на лесах, и наблюдала, как они, крася фасад, дурачились и смеялись.

– Это затишье невечное, – рассуждала она неспешно. – Изида скрылась с Арбогастом. Финниан и Саммербель хотят отправиться на её поиски, хотя нужны нам здесь. Кое-кто из экслибров ищет своё место под солнцем снаружи, и при этом далеко не каждый способен жить незаметно, не привлекая к себе внимания. В один прекрасный момент что-нибудь непременно пойдёт наперекосяк. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы отдавать себе в этом отчёт.

Как ей не хватало Виборады и её грудного голоса! Не будучи особенно разговорчивой собеседницей, Виборада тем не менее умела дать пищу для размышлений и с пониманием выслушать. Порой их совместное молчание уже было для Фурии подарком.

– Знакомо тебе такое чувство, когда все вокруг счастливы, полны надежд и оптимизма, а ты бы с удовольствием разбила что-нибудь вдребезги и перед глазами у тебя – одни только тучи на горизонте? – Она провела ладонью по щеке Виборады. – При каждом смешке тебе хочется встряхнуть других изо всех сил и разразиться сотни раз прокрученными в уме речами о том, что они думают только о себе и совсем не замечают, что творится вокруг. Но в результате ты прикусываешь язык, так как ясно, что ты и есть та, которая думает только о себе, не понимая, что имеет все основания быть счастливой. Или хотя бы чуточку довольной жизнью.

– Счастье – это всегда то, что есть у других. – Из открытых дверей на крыльцо вышел Ариэль и указал на свободную ступеньку рядом с Фурией. – Можно?

– Конечно.