Противостояние

В «зале советов» древние архитектор прорубил большие и широкие окна: метр в ширину и не менее двух в длину, через которые и являлось всё великолепие закатов, ибо это помещение, совершенно небольшое, примыкало прямо к «Великой Библиотеке», и особо не пострадало при битве.

Внезапно раздался шорох за спиной Данте. Слух Магистра уловил его, но вот тело не смело повернуться. Ни одна мышца не дрогнула, чтобы свершить разворот и посмотреть на того, кто позволил себе прийти. Призрачное восхищение закатом пленило даже мышцы Валерона.

– Я смотрю, ты любишь, когда солнце заходит, – прозвучал немного хриплый голос. – Так любишь, что не смотришь на тех, кто заходит к тебе со спины.

– Я просто чувствую, когда это друг, а когда враг, господин Дюпон.

Седовласый мужчина, с морщинистым лицом и суровыми чертами лица, облачённый в чёрную военную куртку, сапоги, уходящие практически под коленку, штаны из крепкой ткани и кожаные перчатки, покрывавшие рукава.

В одной комнате сошлись две истории и две легенды. Каждый из них командовал своими орденами на протяжении десятков лет и знал уже все моменты и стили словестного фехтования, но сейчас никто не собирался говорить ради того, чтобы извлечь важную информацию, как на задании. Здесь есть место прямых и односмысленных разговоров, а не лукавства и потаённости.

«Лампада» и «Ворон» оказались в одной зале. У каждого из них своя история, что стала их сутью, им и создав уже нарицательные имена, так же оставив и свои шрамы на истерзанных душах.

– Так зачем вы пришли сюда? – полилась холодная безжизненная речь. – Не ради ли того, чтобы насладиться этими видами?

– Мне интересно, как Магистру, что в них такого, что такой человек, как вы, не способен оторвать от них взгляд.

В речи Дюпона Данте почувствовал некий странный фундаментализм и нетерпимость, как будто древний религиозный фанатик встретился с лёгким проявлением греха.

– Это долгая, мрачная и очень личная история, которую я сейчас излагать не собираюсь.

– Ох, если это история, то это интересно, а если это что-то личное, то это в двойне интересно, – с неким практически неощутимым безумием, заворожением и маниакальной страстью прозвучали слова Дюпона.

– Вы же не базарный сплетник, чтобы вы интересовались личными историями чужих людей или их выслушивать. Давайте просто поговорим о деле, которое вы хотите обсудить.

Дюпон на секунду примолк. В его мыслях вновь стали мелькать помыслы здравомыслия, а не полубезумного наваждения и мужчина выдал вопрос с более спокойным тоном, оставив маниакальный тембр:

– Как вы собираетесь победить огромную Империю? Как можно сокрушить систему, которая перемолола не одну тонну судеб, обратив в их могильную пыль? Я не могу понять одного: как разум одного человека, способен воевать против тоталитарной машины, умничающая и порабощающая сотни тысяч человек.

Ни одна мускула на лице Магистра не дрогнула, лишь губы хладно шевелились:

– Это ты о моём разуме?

– Да, о твоём, – сменив тон на недовольный, Ульрих изложил суть своего негодования. – А почему ты отпустил военную преступницу?

– Тебе отвечать в произвольном порядке на твои вопросы?

– Как того захочешь.

– Ну что ж, мой не верящий товарищ, тогда слушай. Я должен был освободить Эмилию. Она не виновна в том, что сотворила.

– Она же предательница! – возмущённо воскликнул Дюпон. – Она убивала твоих же воинов.

– Да, ты, несомненно, прав. Убивала, но Эмилия это делала, не потому, что могла или хотела, а потому что не имела морального права поступить по-другому. Те люди, с которыми она связывает жизнь, оказались в опасности. И ей просто пришлось пойти против ордена. Не она стала его погибелью, но сотни других отступников, которые променяли наше воинство на красивые идеи.

– И как ты собираешься ей теперь помогать? – лицо Дюпона исказилось в отвращении, и с ощутимыми нотками вызова прозвучал вопрос. – Она на свободе и это так. Она снова с Карамазовым и они простили друг другу «семейную потасовку», но что ты будешь делать с теми людьми, ради которых она чуть тебя не убила?

Данте чуть повернул своё лицо в сторону собеседника и на его безжизненный лик пала беглая тень, а горло выдало слегка дрожащий голос:

– Мы хорошо поговорили с Эмилией и выяснили, где и как содержаться дорогие ей люди. Нами выработано решение этой проблемы. Яго и Андрагаст, взяв с собой остатки моей гвардии, отправились на штурм того дворца и должны вызволить тех людей, о которых нам рассказали.

– Ты не боишься, что это всё, большой обман? Что девушка тебя дурит и лишь пытается выиграть время? Что это всё у неё было продумано на случай провала операции по захвату острова?

– Я всё проверил. Ошибки быть не может. – Выдержав паузу, Валерон сам перешёл на вопрос. – Вот скажи мне, когда прославленный Магистр ордена Пурпурного Креста, ветеран многих войн по созданию Империи, превратился в параноика? Когда такой ясный разум смог помутиться?

Вопрос Магистра подобен стреле, попавшей прямо в сердце. Сказанный без эмоционального окраса он становился ещё страшнее, поражая ещё больше свои осмыслением.