Противостояние

Он неспешно направился по дороге в сторону канонады. Автомобиль медленно двинулся за ним. Пройдя мимо шлагбаума, Павел ускорил шаг. Через несколько минут он достиг пограничного столба с надписью "СССР". Североросский пограничный столб лежал на земле. На нем четко виднелись следы танковых или тракторных гусениц. В небе в сторону фронта пролетела эскадрилья краснозвездных бомбардировщиков, в сопровождении истребителей. Павел довольно улыбнулся. "Всё путем, - подумал он. - Старое отступает, новое приходит. Неизбежный исторический процесс. Вот только чему я больше рад: тому, что иду восстанавливать советскую власть в Северороссии, или тому, что через месяц-два мы поставим точку в нашем споре с Лёшкой? Хотя, какая там точка? Сбежит за границу, будет вести подрывную работу. Создаст какую-нибудь радиостанцию "Свободная Северороссия". И ведь добьется своего, не он, так его последователи, если только мы прекратим борьбу. Нет, некоторые люди просто не могут войти в новый мир. Их придется уничтожать, ради счастья всего человечества. Только так может закончиться наша борьба. Жаль, хороший был парень, но так и не понял... Да и озверел в шкуре белого офицера. И все же я бы не стал убивать его и сейчас, если бы он попал к нам в руки. Не стал бы, конечно, и отпускать, как в семнадцатом. Сглупил я тогда. Пожалел эту гидру, и вот теперь, в тридцать девятом, Крым обстреливает наши порты на Черном море, бомбит города и грозит десантом. А должны бы эти офицерики еще девятнадцать лет назад в землю лечь или по парижским кафешантанам растечься, ностальгировать и песенки про конфетки-бараночки петь. Крыма, расстрела наших под Перекопом, того уничтоженного десанта я тебе, Алексей, никогда не прощу. И Ингу не прощу. Но в расход пускать не буду. В лагерь тебя, за колючку, в Сибирь. Но так, чтобы ты знал, что происходит во внешнем мире, в нашем мире, а не твоем. Как мы наступаем, как рушатся буржуазные режимы. Чтобы ты выл и лез на стену от безысходности. Это будет для тебя большим наказанием, чем пуля в лоб. Ведь ты, как и я, сражаешься за идею. Для тебя погибнуть за идею не страшно, страшно увидеть ее крушение. И я хочу, чтобы ты услышал, как твои дети будут выступать на митингах в поддержку мирового коммунизма, как отрекутся от тебя. Это будет моя настоящая победа и твой подлинный разгром".

Твердыми шагами он прошел мимо поднятого североросского пограничного шлагбаума, еще раз окинул взглядом горизонт, откуда неслись звуки боя, повернулся, сел в "эмку" и буркнул:

- Поехали.

- Старые воспоминания? - сочувственно улыбнулся Потапов.

- Да, здесь меня обменивали, - пояснил Павел.

- Теперь мы вернулись навсегда, - удовлетворенно произнес Потапов.

* * *

Меньше чем через час они въехали в село Антоново. Около самой богатой избы стояла охрана из красноармейцев, а с трех полуторок неподалеку выгружались солдаты в польских шинелях с погонами и конфедератках с кокардами, сочетавшими североросского льва с серпом и молотом. На крыльцо в овчинном тулупе, накинутом поверх офицерской формы без знаков различия, в ушанке и валенках вышел Йохан Круг. Увидев Павла, выходившего из "эмки", направился к нему.

- Приветствую, - пожал он руку гостю и кивнул в сторону выгружавшихся солдат. - Это и есть Североросская народная армия?

- Да, - кивнул Павел. - Пока только рота. Но товарищ Жданов обещал довести ее до батальона, собрав всех коммунистов, имеющих отношение к Северороссии.

- А почему в польских шинелях? - удивился Круг.

- Товарищ Сталин категорически запретил одевать их в советскую форму, пояснил Павел. - Экипировали с трофейных польских складов*. Новую шить было некогда.

* Если читатель полагает, что в данном вопросе автор проявил бурную фантазию, то ошибается. Именно так экипировалась Финская народно-освободительная армия в 1939 году.

- Хорошо, - кивнул Круг. - Идем в дом. Я только что вернулся от Ворошилова.

В просторной крестьянской избе была жарко натоплена печь. Вся крестьянская утварь была вынесена, уступив место конторским столам, заваленным картами, приказами, сводками и другими бумагами. На стене висел полевой телефон. За ширмой в углу размещалась железная кровать, на которой, очевидно, ночевал Круг.

Усевшись на стул напротив Круга, Павел произнес:

- Слушаю.

- Белые сопротивляются упорно, - проговорил Круг. - Видно, что хорошо готовились. Все мосты и переправы взрываются чаще всего, когда на них входят наши передовые части. Обочины дорог заминированы. В вашем тылу действуют диверсионные отряды и снайперы противника. Из-за их действий за неделю в некоторых частях выбит почти весь офицерский состав. Это при том, что мы еще не вступили в соприкосновение с основными силами противника. Население, в общем, недружелюбно. Или противодействует нам, или пытается бежать на еще не освобожденные территории. Из-за этого продвижение войск сильно замедляется. Уже сейчас отстаем от намеченного плана. А впереди еще укрепрайоны. Но товарищ Ворошилов не сомневается, что к Новому году выйдем к Луге и Ладожскому озеру, а может, даже возьмем Питер.