Противостояние

— Чей приказ?! — перебил командира Анисин. — Приказ штаба Барьерной армии? Или приказ штаба разведки Ордена Священного Узла?

— Что ты несешь… — прошипел Кольцов, нащупывая в кобуре «Страйк» и одновременно медленно смещаясь куда-то за спину Анисину.

— Миша, подумай, — вдруг шепнул Герасимов, тоже сдавая назад и вправо, примерно в ту же сторону, что и Кольцов.

— Не понял, — заинтересовался Гелашвили. — Что за гнилой базар, ефрейтор?

— Нормальный базар, — Анисин вздрогнул от приступа колик в животе и поморщился. — Нам приказано Избранного найти.

Напротив Анисина остались лишь Гелашвили и Галимов, поэтому удивленными взглядами они обменялись только между собой.

— А Орден тут при чем? — уточнил Галимов.

— Орден и приказал, — ответил Анисин.

— Вам?

— Нам, — Анисин кивнул и снова поморщился. — Меня они деньгами пристегнули. И Касутина тоже. Готов во всем чистосердечно признаться… Черт! Жора, Щука, идем на базу… больно! Там все расскажу.

— Нет уж, погоди, болезный, — Гелашвили уставился на ефрейтора в упор. — Сначала поясни, кто тебя пристегнул, узловики?

— Ясный день, не егеря! Вот эти двое и пристегнули! — Анисин мотнул головой, пытаясь указать на Кольцова и Герасимова. — Брат Рихтер и брат Герасим. Шпионы его высокоблагородия командора Хантера…

— Ты вообще очумел, боец, — нервно усмехнулся Кольцов. — Бредить начал!

— Нет, погодите, — вмешался Галимов. — Брат Рихтер?

— Он же капитан Кольцов, — Анисин кивнул. — Что, не слыхали о таком?

— Слыхали. И очень давно хотели познакомиться, — Галимов прищурился и поднял взгляд на Кольцова.

Капитан Кольцов сохранил невозмутимое выражение лица и стеклянный взгляд, направленный в никуда, но сделал еще полшага за спину Анисину.

— Сто штук пообещали… а потом столько же каждый месяц, — хрипло проговорил Анисин. — Вот я и… не устоял… продался.

— Э-эх, — горько вздохнул Гелашвили, — дурилка ты, Анисин. Сто штук ты мог бы и на хабаре поднять, никто ведь не запрещает мелкие делишки проворачивать. Не сразу, конечно, но мог. И предавать никого не потребовалось бы. Дурилка, честное слово, и только!

— Я не предавал… — Анисин вспыхнул и пошел багровыми пятнами, то ли от стыда, то ли от болезни. — Я просто…

— Ладно, Мишаня, береги силы, — перебил его сержант и понизил голос: — Пригодятся. Нам еще с твоим нанимателем разговаривать. Поможешь? Тебе зачтется, обещаю. А потом пойдем на базу. Поможешь? Все равно раньше, чем с ним разберемся, не выйдем.

— Помогу, — Анисин кивнул. — И потом помогу. Я еще много чего расскажу… контрразведке. Надоело по ночам трястись и совестью мучиться! И про Рихтера расскажу, и про Избранного, которого Орден ищет. Это, может быть, и в самом деле важно… в смысле — Избранный… может, реально… не знаю… но мне показалось, что вполне может быть…

Анисин оборвал свое чистосердечное, но сумбурное признание на полуслове.

Грудная бронепластина боевого костюма ефрейтора вдруг выгнулась и лопнула, будто бы изнутри в нее ударила пуля.

Как только Галимов и Гелашвили сообразили, что так оно и есть, время словно остановилось.

Все, что случилось дальше, уложилось в одну секунду. И уложилось в нее многое, очень многое.

Галимов и Гелашвили одновременно вскинули оружие и выстрелили… в капитана Кольцова! Ни у сержанта, ни у проводника не возникло ни малейшего сомнения, что в спину Анисину выстрелил именно он. Да и не было у них времени для сомнений, все получилось чисто рефлекторно.

Но капитан Кольцов, или брат Рихтер, теперь его можно было называть как угодно, прошел лучшую в мире школу русского спецназа, поэтому взять его вот так, парой выстрелов навскидку, было нереально. Прикрываясь оседающим на черную землю ефрейтором Анисиным, шпион мгновенно ушел с линии огня, переместился влево, за спину Герасимову и резко толкнул морячка вперед. Прямо навстречу смерти. Две новые очереди двух импульсников прошили Герасимова (или опять же — брата Герасима), но Рихтера снова не задели. Шпион ловко прыгнул рыбкой под прикрытие остатков ближайшей стены и ухитрился прямо в полете дать ответную очередь из «Страйка». Одна из пуль попала в плечо Галимову.

Проводник крутанулся на месте волчком и рухнул навзничь. Гелашвили в тот же миг выстрелил в Рихтера снова и, будто бы превратившись в ртуть, быстро, но плавно «перетек» на новую позицию, также прикрытую массивным бетонным обломком закопченной стены.

И только в этот момент растянувшаяся, как жвачка, кризисная секунда наконец-то закончилась, время обрело нормальный темп, а хлопки выстрелов зазвучали, как привычная трещотка. Сержант откатился, насколько смог, влево, выглянул из укрытия и полоснул очередью по руинам, прикрывающим позицию Рихтера.

Шпион ответил, но тоже с новой позиции. Судя по всему, он пытался уползти в восточном направлении. Решение было рискованным, всю восточную сторону улицы блокировали биомехи, но выбора у Рихтера не оставалось. ИПП шпиона валялся рядом с бездыханным телом брата Герасима, в руках у Рихтера оставался лишь небольшой десятизарядный «Страйк», так что огневой перевес был на стороне Гелашвили.