Противостояние.Том I

Он это выяснит. Мягкий летний ветерок задул первые две зажженные им спички, и он выронил их почерневшие останки на заклепанную сталь. Справа от себя, возле невысокой, до колена, ограды, окаймлявшей крышу цистерны, он увидел жука, слабо барахтающегося в лужице бензина. «Я точно как этот жук», — подумал он и подивился, что же это за мир такой, где Господь не только допускает, чтобы ты очутился в большой вонючей помойной яме, как жук в луже бензина, но еще оставляет тебя там живьем барахтаться часы, быть может, дни… А в его случае — долгие годы. Это был мир, заслуживающий огня, — вот что это было такое. Он стоял с опущенной головой, и когда приготовился чиркнуть третьей спичкой, — ветерок стих.

Какое-то время после того, как он вернулся домой, его обзывали и психом, и полудурком, и чокнутым,

но Карли Йейтс, который к тому времени учился уже на три класса выше, вспомнил про мусорные баки, и из всех остальных прочнее всего прилепилась кличка «Мусорщик». Когда ему исполнилось шестнадцать, он с разрешения матери бросил школу («А чего вы ждали? Они искалечили его там, в Терре-Хоте. Я бы подала на них в суд, если бы у меня водились деньги. Сеансы шоковой терапии — так они это называют. Проклятый электрический стул — вот что это по моим понятиям!») и стал работать на мойке машин «Скрубба-Дубба»: мыл фары, протирал молдинги, пристегивал щетки, чистил зеркала — эй, мистер, хотите, пройдусь полировочкой? И вскоре все пошло так, как и должно было. Люди окликали его с тротуаров и из проезжавших мимо машин, желая узнать, что сказала старуха Семпл (она уже четыре года как почила), когда он спалил ее пенсионный чек, или напрудил ли он в кровать после того, как поджег тот дом в Седли; и они перебрасывались обидными для Мусорщика словечками, ошиваясь возле кондитерской или торча в дверях «О’Тулса»; они окликали друг друга — дескать, не забудь спрятать спички подальше и потушить свой бычок, а то вдруг повстречаешь Мусорщика. Все эти голоса со временем превратились в шепот призраков, но невозможно было отмахнуться от камней, со свистом летевших из темных аллей или с противоположной стороны улицы, Однажды кто-то швырнул недопитую жестянку с пивом из проезжавшей мимо машины, и жестянка ударила его в лоб так, что он рухнул на колени.

Такова была жизнь: голоса, то и дело свистящие камни, «Скрубба-Дубба». В обеденные перерывы он усаживался там, где сидел сегодня, ел приготовленные матерью сандвичи и смотрел на цистерны «Чири Ойл», прикидывая, как это все будет.

Такова была жизнь, что бы там ни происходило, пока однажды ночью он не обнаружил себя в вестибюле методистской церкви с пятигаллонной канистрой бензина, из которой он разбрызгивал горючую жидкость повсюду, особенно на груду старых молитвенников в углу, — и тут он застыл и подумал:

«Это очень плохо, и, хуже того, это ГЛУПО, они узнают кто это сделал, они знали бы, кто это сделал, даже если бы это вытворил кто-то другой, и они „ушлют тебя подальше“.» Он размышлял обо всем этом, вдыхая запах бензина, пока голоса мелькали и кружились у него в голове, как летучие мыши, на заброшенной колокольне. Потом на его лице медленно за играла улыбка, и он поднял канистру с бензином, и он побежал с ней прямо по центральному проходу, выплескивая бензин; весь путь от вестибюля к алтарю пробежал он как жених, опаздывающий на собственную свадьбу, и такая в нем горела страсть, что он даже начал аккуратнее расплескивать повсюду горючую жидкость, словно готовил себе брачное ложе.

Потом он побежал обратно в вестибюль, вытащил из нагрудного кармана одну-единственную деревянную спичку, чиркнул ею о «молнию» на своих джинсах, швырнул спичку на груду мокрых молитвенников — точное попадание, у-у-уххх! — и на следующий день уже проезжал мимо черных дымящихся останков методистской церкви, направляясь в Исправительный центр для подростков в Северной Индиане.

И стоял Карли Йейтс, прислонясь к фонарному столбу напротив «Скрубба-Дубба», с сигаретой «Лаки Страйк», зажатой в уголке рта, и проорал Карли свою эпитафию, свой клич, свое прощальное напутствие:

«Эй, Мусорщик, чего это тебе вздумалось спалить церковь? Почему ж ты не спалил ШКОЛУ?»