Противостояние. Том II

Ранним утром Коджак ощутил присутствие какого-то другого зверя или существа, напугавшего его так, что он стал слабо повизгивать. Это нечто было в кукурузе, нечто, продирающееся через кукурузу, наверное, охотившееся за ним. Коджак лежал, весь дрожа, и ждал, найдет ли его это существо, это страшное нечто, похожее на человека, на волка и на глаз, какая-то темная тварь вроде древнего, доисторического аллигатора. Позже, по прошествии какого-то времени, когда луна исчезла, Коджак почувствовал, что и оно исчезло. Он заснул. Три дня он провел под крыльцом и вылез, лишь когда голод и жажда выгнали его наружу. Под ручкой насоса всегда собиралась лужица воды, а в доме было множество объедков — много осталось от еды, приготовленной Матушкой Абагейл для группы Ника. Когда Коджак почувствовал, что снова в силах двигаться, он знал, куда идти. Его вел не запах, а глубокое и сильное ощущение тепла, возникшее за то время, пока он балансировал на грани жизни и смерти, мерцающий сгусток тепла, находившийся на западе. И он пошел, ковыляя все последние пятьсот миль на трех лапах и мучаясь от боли, терзавшей его брюхо. Время от времени он чуял запах ЧЕЛОВЕКА и потому знал, что он на верном пути. И вот наконец он здесь. И ЧЕЛОВЕК здесь. Здесь не было волков, и было полно еды, и… Не ощущалось присутствия темного нечто… Человека с запахом волка, казавшегося еще и глазом, который может заметить тебя за много миль, если случайно повернется в твою сторону. Пока что все шло отлично. И думая об этом (насколько собаки с их осторожным отношением к миру, познаваемому главным образом через чувственное восприятие, вообще могут думать), Коджак скользнул куда-то вниз, теперь уже в настоящий сон — хороший сон с кроликами, носившимися в клевере и тимофеевке, влажными от ласковой росы. Его звали Большой Стив. Это была северная местность. И кролики, о да, кролики повсюду в это серое, нескончаемое утро…

И лапы его подергивались во сне.

Глава 53

Выдержки из протоколов собрания организационного комитета от 17 августа, 1990

Это собрание состоялось в доме Ларри Андервуда на Южной Сорок второй улице в районе Тейбл-Меса. Присутствовали все члены комитета…

Первым пунктом рассматривался вопрос об избрании организационного комитета постоянным комитетом Боулдера. Докладывала Фрэн Голдсмит.

Фрэн: «И я, и Стю пришли к выводу, что самым легким и простым способом для избрания нас всех было бы одобрение Матушкой Абагейл всего списка. Это избавило бы нас от проблемы соперничества с еще двадцатью кандидатами, которых выдвинут их друзья, что, возможно, спутает нам все карты. Но теперь нам придется действовать другим образом. Я не собираюсь предлагать ничего такого, что явно противоречило бы принципам демократии, да и наш план вам всем известен, но я лишь хочу еще раз подчеркнуть, что каждый из нас должен быть уверен, что кто-то обязательно выдвинет и поддержит его кандидатуру. Совершенно очевидно, что нам нельзя делать это относительно друг друга — это будет уж слишком походить на мафию. Но если вы не сумеете найти людей, которые выдвинут и поддержат вас, можете сразу поставить на себе крест».

Стю: «Ну и ну! Это подлянка, Фрэн».

Фрэн: «Да… отчасти».

Глен: «Мы опять возвращаемся к вопросу морали в комитете, и хотя я не сомневаюсь, что мы все считаем эту тему бесконечно важной и увлекательной, мне бы хотелось, чтобы этот вопрос был отложен на несколько месяцев. Я полагаю, нам просто нужно договориться, что мы все действуем в интересах Свободной Зоны, и закрыть сейчас эту тему».

Ральф: «Ты говоришь так, будто тебя все это достало, Глен».

Глен: «А меня это действительно достало. Я и не скрываю. Уже один тот факт, что мы столько времени мечем копья по этому поводу, дает неплохое представление о том, как нелегко у всех нас на сердце».

Сюзан: «Дорога в ад вымощена…»

Глен: «Благими намерениями, да, и поскольку мы все, кажется, так заботимся о наших намерениях, мы наверняка движемся по большаку, ведущему прямиком в рай».

Потом Глен сказал, что планировал раньше поднять в комитете вопрос о разведчиках, или шпионах, или как их там назвать, но теперь хотел бы выдвинуть предложение встретиться и обсудить это 19-го. Стю спросил его почему.

Глен: «Потому что не все мы можем оказаться здесь девятнадцатого. Кого-то могут не выбрать. Возможность маловероятная, но никто точно не знает, как поведет себя большая группа людей, собравшаяся в одном месте. Нам нужно соблюдать предельную осторожность».

За этим последовала короткая пауза, и комитет проголосовал 7–0 за то, чтобы провести заседание 19-го, уже в качестве постоянного комитета, и обсудить проблему разведчиков… или шпионов… или как там их назвать.

Стю выступил перед комитетом по третьему пункту повестки дня, касающемуся Матушки Абагейл.