Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р.

Где мне его взять.

Кстати, это снова про тюрьму. Вот она замаячила передо мной реальной и крайне неприятной перспективой.

Хрен с ним, с мужем — предал и предал, чего теперь. Хорошо, что сейчас, а не ещё через десять лет. Но, сука, как не вовремя. У меня неотменяемый термин (точно назначенное время) в ведомстве по делам иностранцев, я не могу не идти, а идти мне не с чем.

Ещё вчера у меня была семья, рабочий контракт, страховка, адвокат по продлению ВНЖ с полным комплектом документов, а сегодня полное недоумение и немножко вещей! Я безработная без страховки, без адвоката и без денег, и завтра у меня этот чёртов термин.

Ну то есть это железный отказ в продлении ВНЖ, возвращение на Родину, арест, тюрьма — моё дело не закрыто, и я не сомневалась, что мне припомнят всё.

Ок. Отказ в продлении ВНЖ, и отъезд — ну хорошо, в Грузию. А там что? Ладно, пусть будет Грузия.

Однако ж надо сначала додавить немцев. Но как?

Сходила понуро в ведомство по делам иностранцев (страшнейшее место, боюсь даже вспоминать), получила свой отказ, и — увы — следующий термин мне назначили через неделю. Что я успею сделать за неделю? Найти новую работу? Нового мужа? Застраховать себя на сто тыщ мильонов только из-за мизерного шанса на ВНЖ, получить отказ и уехать без ста тыщ мильонов в Грузию?

Тоже глупость какая-то.

Как говорил миллионер моей юности по фамилии Брынцалов, лучше полезть в карман за словом, чем за деньгами.

О. Точно. Надо идти в синагогу. Если уж ты собралась додавить немцев — иди в синагогу.

Гала с Кишинёва и Ира с Божедомки приняли меня как родную. Близко к сердцу, а также мы немного выпили. Ну не в синагоге, а напротив там, наискосок.

Я сразу поняла, кто здесь фюрер. Конечно, Гала. Кстати, фюрер — это всего-навсего вождь, фюрерин — вождица, стало быть. А Ира — такой тихий Шпеер, как бы ни при чем, ну какая война, просто мы построим здесь гестапо, будет очень красиво, а вот здесь мы посадим настурции.

Железные бабы. Два танка.

— Оля, скажи честно, ты еврейка?

— Не очень.

— А если сильно постараться и найти?

— Без шансов.

— Жаль, а выглядишь неплохо, как еврейка.

— Мимикрирую.

— Ты уверена, что нет?

— Моя бабушка была такая умная, как целый том Талмуда, она так хорошо мимикрировала под титульную нацию, что никому уже ничего не найти, кто ж знал.

— Ну так бы и сказала.

Ну, конечно, были бы у меня еврейские документы, зачем бы мне тогда сдалось ходить в синагогу. Я открыла бы свою.

— Так, нам нужен блат в ведомстве по делам иностранцев.

Ну наконец-то. Заметьте, не я это сказала.

Тем временем Гала взяла командование парадом на себя и достала телефон.

— Алё, пупсик. Дай мне цифры этого шлимазла, который бросил Римму из-за той профурсетки в кондитерской, у него был брат Вадик, такой же козёл, но у сестры его жены — такая, с жопой, ну ты помнишь — была подруга Софа, а это такая блядина, что у неё всё может быть.

Минут через 15 у нас был нужный контакт.

— Ой, какой контакт! Это не контакт, а натуральный цукер-леках! Это таки гениальная женщина! Бывшая любовница хера директора Ауслэндербехёрде, она и сейчас бы ею была, кабы он, сучий потрох, не склеил ласты от подагры, потому что не знал нашего Жорика, запиши себе, Олечка, Жорик — выдающийся проктолог. И она таки практикующая румынка! Чтит его память, как, я тебе скажу, Лотман Пушкина! Надя. Как Команечи, только Надя.

Ну что же. Похоже, мы на правильном пути. Румыны и евреи — хорошее сочетание в борьбе с немецкой бюрократией.

Надя всю жизнь проработала в ведомстве по делам иностранцев консультантом. Работала и поныне, а кто ж её уволит: ей 82 года и она почти герой соцтруда. Почти что Терешкова, но, в отличие от нашей Чайки, ничего плохого людям не сделала. А ещё она немного консультирует по пятницам в одной тут адвокатской конторе, к ней можно записаться, хотя это не так-то просто, но мы сейчас запишемся, тем более что уже как раз четверг.

Гала и Ира позвонили Жорику, он через Софу нашёл Семёна Иммануиловича, у которого лечила зубы Норочка, которая знает кодовое слово.

И нас записали на приём к нашей выдающейся современнице в ведомстве по делам иностранцев.

— Так, теперь надо подготовиться. Отдай нам все свои бумажки, мы их красиво разложим по папочкам, как они любят. Положи в конверт Надин гонорар, отдай нам, мы знаем, как будет красиво. Платьице серенькое есть у тебя? И туфельки, каблучок низкий. Губы не вздумай накрасить. Ты в середине, в платьице, мы по краям, белый верх, чёрный низ, в бруках на контрасте. Ты молчишь, говорить будем мы. Я наступаю тебе на ногу один раз — твои глаза увлажняются. Два раза — ты рыдаешь. Три раза — падаешь в обморок. Поняла? Репетируем.

На следующий день мы пошли. Пустая адвокатская контора, в дальнем конце коридора заветный кабинет. Заходим. Нам навстречу поднимается действительно красивая и очень элегантная дама, которой больше шестидесяти никак не дашь. Два сопровождавших меня крупнокалиберных орудия затараторили, я на всякий случай всхлипнула, обозначив своё присутствие.