Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

— Не спросили Кламма, — сказал К.

— Опять мы вернулись к вашему делу, — сказала хозяйка.

— Или к вашему, — сказал К. — Наши дела тесно соприкасаются.

— Чего же вам нужно от Кламма? — спросила хозяйка. Она села на кровати, взбила подушки, чтобы можно было на них опереться, и посмотрела прямо в глаза К. — Я вам откровенно рассказала всю свою историю — в ней для

вас немало поучительного. Скажите мне так же откровенно: о чем вы хотите спросить Кламма? Ведь я с большим трудом уговорила Фриду уйти наверх

и посидеть в вашей комнате, — я боялась, что при ней вы так откровенно говорить не станете.

— Мне скрывать нечего, — сказал К. — Но сначала я хочу обратить

ваше внимание вот на что. Кламм сразу все забывает — так вы сами сказали.

Во-первых, по-моему, это очень неправдоподобно, во-вторых, совершенно

недоказуемо, должно быть, это просто легенда, которую сочинили своим жен-ским умом очередные фаворитки Кламма. Удивляюсь, как вы могли поверить

такой плоской выдумке.

248

ф. кафка

— Нет, это не легенда, — сказала хозяйка, — это доказано на нашем общем опыте.

— Значит, и опровергнуть это может дальнейший опыт, — сказал К. —

И кроме того, между вашей историей и историей Фриды есть еще одна разница. Собственно говоря, тут не то чтобы Кламм Фриду к себе не позвал, наоборот, он ее позвал, а она не пошла. Возможно даже, что он ее ждет до сих пор.

Хозяйка промолчала и только испытующе оглядела К. с ног до головы.

Потом сказала:

— Я готова спокойно выслушать все, что вы хотите сказать. Лучше говорите откровенно и не щадите меня. У меня только одна просьба. Не произноси-те имя Кламма. Называйте его «он» или как-нибудь еще, только не по имени.

— Охотно, — сказал К. — Мне только трудно объяснить, чего мне от него

надо. Прежде всего, я хочу увидеть его вблизи, потом — слышать его голос, а потом узнать, как он относится к нашему браку. А о чем я тогда, быть может, попрошу его, это уж зависит от хода нашего разговора. Тут может возникнуть

много всякого, но для меня самым важным будет то, что я встречусь лицом

к лицу с ним. Ведь до сих пор я ни с одним настоящим чиновником непосредственно не говорил. Кажется, этого труднее добиться, чем я предполагал.

Но теперь я обязан переговорить с ним как с частным лицом, и, по моему мнению, этого добиться гораздо легче. Как с чиновником я могу с ним разговаривать только в его, по всей видимости недоступной, канцелярии, там, в Замке, или, может быть, в гостинице, хотя это уже сомнительно. Но как частное лицо

я могу говорить с ним везде: в доме, на улице — словом, там, где удастся его

встретить. А то, что одновременно передо мной будет и чиновник, я охотно

учту, но главное для меня не в этом.

— Хорошо, — сказала хозяйка и зарылась лицом в подушки, словно в ее

словах было что-то постыдное. — Если мне удастся через моих знакомых добиться, чтобы Кламму передали вашу просьбу — поговорить с ним, — можете ли вы обещать, что ничего на свой страх и риск предпринимать не будете?

— Этого я обещать не могу, — сказал К., — хотя я охотно выполнил бы

вашу просьбу или прихоть. Да ведь дело не ждет, особенно после неблагопри-ятного результата моих переговоров со старостой.

— Это возражение отпадает, — сказала хозяйка. — Староста — человек

совершенно незначительный. Неужели вы этого не заметили? Да он и дня не

пробыл бы на своем месте, если бы не его жена — она ведет все дела.

— Мицци? — спросил К.

Хозяйка утвердительно кивнула.

— Она была при разговоре, — сказал К.

— А она сказала свое мнение? — спросила хозяйка.

— Нет, — сказал К. — У меня создалось впечатление, что у нее никакого

своего мнения нет.

— Ну да, — сказала хозяйка, — вы у нас все видите неверно. Во всяком

случае, то, что при вас решил староста, никакого значения не имеет, а с его

замок

249

женой я сама при случае поговорю. А если я вам еще пообещаю, что ответ от

Кламма придет не позднее чем через неделю, то никаких оснований идти мне

наперекор у вас уже не будет.

— Все это несущественно, — сказал К. — Я твердо решился и все равно исполню свое решение, и исполнил бы его, даже если бы пришел отказ.

А раз я так решил заранее, как же я могу перед этим просить о встрече?

То, что без просьбы будет смелым, но никак не злонамеренным поступком, в случае отказа превратится в явное неповиновение. А это, пожалуй, будет

похуже.

— Похуже? — переспросила хозяйка. — Да тут вы все равно проявите неповиновение. А теперь делайте как хотите. Подайте-ка мне юбку.

Не стесняясь К., она надела юбку и поспешила на кухню. Уже давно из зала

слышался шум. В окошечко то и дело стучали. Один раз помощники К. приоткрыли окошко и крикнули, что они голодны. Другие лица тоже заглядывали

туда. Издали доносилось тихое, многоголосое пение.

И действительно, из-за разговора К. с хозяйкой обед задержался, он еще

не был готов, а посетители уже собрались. Однако никто не отваживался нарушить запрет хозяйки и выйти на кухню. Но когда наблюдатели у оконца доложили, что хозяйка уже вышла, все служанки сразу прибежали на кухню, и, когда К. вошел в общую комнату, туда, чтобы занять место у столиков, хлынула