Провалившийся в прошлое

– Теперь, Митяй, ты настоящий ведл, но ты должен найти свои говорящие камни, правильно их обработать, – как это сделать, они сами скажут тебе, – а если ты очень сильный ведл, то тогда и вовсе примут нужную форму сами. Только после этого ты постигнешь все тайны большого ведловства. Ты очень мудрый ведл, Митяй, и знаешь такое, о чём я не могу даже задуматься. В тебе много природной ведловской силы, и ты щедро наделил ею меня во время нашего общения и открыл мне глаза на очень многие вещи. Возвращайся поскорее, и мы с тобой посидим ещё раз, глядя через пламя ведловского костра глаза в глаза до самого утра.

Нельзя сказать, что сразу после этого у Митяя на всё открылись глаза, но кое-что он стал понимать и, что самое смешное, быстрее всего проник в душу Шишиги. Теперь он мог провести диагностику только по одним звукам, которые та издавала при езде, и с радостью убедился, что Шишига ещё довольно молода и вообще сильная и бодрая девчонка с прочным кузовом, крепкими ногами и здоровым, могучим сердцем. То есть скорая смерть ей не грозит, как и второму сердцу Ижика, простому, как плунжерный насос, и неприхотливому, словно русский солдат. И тот нервный треск, который он порой издаёт, следует отнести не к нему, а к проржавевшему насквозь старому глушаку. Второй глушитель ещё держался бодрячком. Мимоходом Митяй даже придумал, как установить на задние диски венец и смастерить приводы для двух нормальных гребных винтов, и тогда его железная девочка станет носиться по рекам, как катер на подводных крыльях, что также не являлось такой уж и большой фантазией.

Странное дело, но, будучи ещё совсем юным ведлом, он самым капитальным образом продвинулся как автомеханик и теперь доподлинно знал, что именно сможет усилить в конструкции Шишиги, сделав её вообще неубиваемой и чуть ли не вечной.

Ещё он хотел как можно скорее поговорить глазами через пламя костра с Таней, чтобы влить в неё свою ведловскую силу, многому научить, а также почерпнуть знаний и силы от неё. Но больше всего Митяй хотел как можно скорее встретиться с Шашембой. Вот та, по словам старой Каньши, могла дать ему очень многое и без говорящих камней.

Но сначала, как только наступит лето, он должен проплыть вместе с Шашембой вдоль раскрытых реками ладоней земли, то есть, как понял Митяй, галечников, найти на одном из них свои говорящие камни и помочь найти их Шашембе. Та обязательно должна обрести говорящие камни раньше Тани. Из нескольких намёков, сделанных Каньшей, Митяй понял, что ему придётся отправиться в это путешествие вдвоём с Таниной тёткой, да ещё и переспать с ней. Пожилая ведла, помолодев лет на десять после их разговора глазами, сказала, что он поступил правильно, не став спать с даргаларками. Им, дурам, этого не понять, а вот ему сейчас нужно вести себя очень осмотрительно, ведь он только становится ведлом, и если оступится, то падать будет очень больно, и после такого падения Митяй уже никогда не поднимется. Тот новый путь, на который он ступил, не прощает ошибок.

С настроением начать работать совершенно по-новому Митяй вернулся домой в полдень и, едва подъехав к берегу, обомлел. Таня встречала его на берегу не одна, а с пятнадцатью крепкими парнями в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет и мужиками примерно до сороковника, одетыми в лысые меха и далеко не той упитанности, что олроды Денго. В том, что это олроды Шашембы, его не нужно было убеждать ни минуты. Никакие другие олроды здесь не смогли бы появиться. Их, как людей совершенно непригодных к охоте, сожрали бы по дороге хищники. Особенно махайроды, те ведь и на охотников не стеснялись нападать, если их было мало, один-два человека.