Провокация: Театр Игоря Вацетиса

Савостьянов(садится на стул). Никого. Однако это странно. Уж, казалось бы, на этот раз… (Достает карманные часы.) Что такое? (Вставляет в глаз монокль.) Боже мой! Половина чего? (Пускает часы по полу, как камешек. Часы укатываются за кулисы. Закидывает ногу за ногу.) Глупость какая. Просто глупость. (За кулисы, громко.) Эй, кто-нибудь!

Дежурный(входит, отдает честь). Здравия желаю, ваше сиятельство.

Савостьянов. У вас не найдется бутерброда?

Дежурный. С сыром?

Савостьянов. Да, пожалуй что и с сыром.

Дежурный. Сколько угодно. Только вот хлеб кончился.

Савостьянов. Ладно, оставим это.

Дежурный. Нет, ежели желаете, ваше сиятельство…

Савостьянов. Да бог с ним, бог с ним. Бог с ним, голубчик. Бог с ним. (Подумавши.) Бог с ним. Я, знаешь ли, страшно удивлен. Варвара Борисовна не то чтоб намекнула, а совершенно обнадежила. Наша общая встреча должна столько определить. Мне ведь очень многое еще не ясно в жизни. Очень многое. (Оглядывается.) А где у вас вся мебель?

Дежурный. О, это, ваше сиятельство, совершенно особая история. Мы ведь, то есть не мы, а Варвара Борисовна, тараканов собираются травить.

Савостьянов(с большим интересом). Да что ты?! Ну-ну! А чем?

Дежурный. Есть средство. И команда подготовлена.

Савостьянов. Ну, ну, ну, ну! И что же они, с распылителем и в масках?

Дежурный. Разумеется.

Савостьянов. Так, так, так. Ну а чем же? Каким средством?

Дежурный

. Специальным составом.

Савостьянов. Подумать только. Ну и дела. А мебель, что же мебель, мебель-то что?

Дежурный. Так о ней и речь, о ней и забота главная.

Савостьянов. Ну!

Дежурный. Сперва, наверное, следует хоть несколько слов сказать о той павловской этажерке, которую вы, граф, изволите знать.

Савостьянов. Ну хорошо, хорошо, хоть бы об этажерке. Но и рояль, и диван, и кресла, и стулья, где все это? Как это-то понимать?

Дежурный(рыдает). Позво-о-о-льте повреме-е-е-нить. Я… Я… Прошу простить. (Выходит и тотчас возвращается такой же строгий и подтянутый как в начале. Докладывает.) Барон Тигель.

Тигель(вбегает с протянутыми руками). Сергей Владимирович, не взыщите, и не одет, и не умыт. Я прямо из тюрьмы – амнистия, мой дорогой, амнистия.

Савостьянов. Здравствуйте, Тигель! Рад необыкновенно. Я уже думал, никого не будет. Садитесь, пожалуйста.

Тигель. Не беспокойтесь, сидите, прошу вас, я так возбужден. Садитесь, садитесь.

(Савостьянов садится.) Я снова здесь, среди вас. Дежурный, шампанского! (Дежурный козыряет и уходит.) Сергей Владимирович, да какое же счастье, что вы здесь. Мы можем говорить, говорить, говорить. Да, я, пожалуй, сяду. Нет, нет, вы только чуть подвиньтесь, и мы оба поместимся. (Садится рядом с Савостьяновым.)

Савостьянов. Ну как вы, Тигель? Как Любовь Андреевна?

Тигель. О боже, сколько же мы не видались, какая Любовь Андреевна, далеко Любовь Андреевна. Расстались мы. Дорогой мой, я ведь теперь гомосексуалист.

Савостьянов. Да что вы?!

Тигель. Именно. Вы не представляете, какая перемена. Это так увлекательно. Нет, нет, сидите, мы чудно помещаемся.

Савостьянов(вставая). Нет, нет, не беспокойтесь, я похожу, ноги затекли. (Прохаживается.) Так вы, стало быть, говорите, что…

Тигель. Именно, голубчик, именно. Мне просто новый мир открылся. Единственное, о чем сожалею, что столько лет потеряно впустую.

Савостьянов. Да, да, конечно. Ну а каково было вам в тюрьме?

Тигель

. Чудесно, чудесно! Столько встреч, столько разнообразия. Я много занимался живописью и думал, думал, думал… Очень много думал. Я думаю, что никогда в жизни столько не думал.

Входит Дежурный с серебряным ведерком.

Тигель. А, вот и наше шампанское. (Берет ведерко, заглядывает в него.) А где же оно?

Дежурный. У нас бутылки кончились. Я прямо так налил.

Тигель(снова заглядывает). А-а! Так это оно? (Нюхает.) Ну, конечно! Чудесно, чудесно. Прошу вас, граф, за нашу встречу, за будущее!

Савостьянов(отхлебывает из ведерка). Отлично. Просто отлично. Ваше здоровье! (Отхлебывает еще и протягивает ведерко Тигелю.) Прошу!