Провокация: Театр Игоря Вацетиса

Акимов. Ну так, Никифорэ, что с тетивой? Давай уже натягивать, понимаешь… Мы же в связке… Если второй транш от Трефелевича не придет, то полный стоп… А нам же надо вертикаль выстраивать… Не будет твердой руки, пойдет беспредел. Надо о людях думать.

Никифорэ протягивает руку с конфетой к Каспару.

Каспар(сидит у стола, кейс на коленях). Спасибо, не беспокойтесь, мне в самолете конфетку дадут. Je vais a Paris, лечу в Париж.

Никифорэ. Хорошо. (Кладет конфету себе в рот, жует.) Париж ни при чем. Есть второе дно для третьих лиц. Зачем дурака валять?

Акимов

. Э-э… ты что имеешь в виду?

Никифорэ. Системный анализ для любых глаз. Но есть вкладыш.

Парковка(дернулась). Григорий Львович, подтвердите, что системный анализ я передала вам.

Туапсинский. И я вам вернул его обратно, Лидия Павловна!

Парковка. Так куда же он девался?

Никифорэ. Это просто. Месье Каспар еще не в Париже. Значит, и анализ, и вкладыш никуда не улетели.

Акимов. Про что речь? Я спрашиваю, про что речь? Особое соглашение видели все. Но одно дело мы, а другое дело посторонние. Я потому купил вам эту гостиницу, чтоб вы отсюда не вылезали и не выносили, так сказать, сор из избы, под сором я имею в виду секретные документы. (Каспар подниматся с места.) Сядь, Каспар. Может быть, все еще обойдется, но если вдруг документы у тебя…

Каспар

. Петр, нам надо поговорить tête à tête, есть обстоятельства…

Акимов. Если вдруг документы у тебя, то ты сам, я подчеркиваю – сам, птицей вылетишь из этого окна, и дай тебе бог благополучного приземления с пятого этажа…

Каспар. Пустяки… Кому нужны твои документы? Только мне, потому что я в вашем деле. Больше никому.

Акимов. Никифорэ! Что он говорит, Никифорэ?!

Никифорэ достает конфету, жест благословения Николаю. Николай подходит к нему на коленях. Никифорэ целует его в лоб, кладет ему в рот конфету.

Николай. Спасибо.

Каспар. И тебе спасибо, Николай, широкая русская душа! Большое тебе иностранное спасибо!

Акимов

. Предали!!! Интуиция подсказывает – предали!!! Кто? Все! Никифорэ, меня предали. Вот ты, ясновидящий, ты их раскусил. С кем я иду? Куда я иду?

Никифорэ. Вода течет вниз.

Акимов. Что? Что ты сказал?

Никифорэ. Вода течет вниз.

Акимов. Ну? Ну, течет. При чем тут это? Что ты мелешь, Никифорэ? Какая вода? Эй, команда, объясните, помогите!

Никифорэ(прикрыв глаза). Надо отдохнуть. (Пошатнулся. Туапсинский подставил ему стул. Сел.) Фонтан бьет вверх.

Парковка. Господи ты боже ж мой! Я была веселой подвижной девочкой. Я крутила хулахуп. У нас были сборы, у нас были выезды на природу. Черт подери, куда девалась упругая комсомольская юность? Все наши начальники были дураками, сверху донизу. Все дураки. И мы это отлично понимали. И это нам не портило настроения. Я крутила хулахуп, вот так, подняв руки (показывает)

, и обруч опускался до колен, а потом поднимался до груди и все время вертелся. Все вокруг были дураки, а мы были веселые. И все почему-то держалось, а не валилось к чертовой матери набок. А теперь все умные! И все начальники. И ничего невозможно понять. Боже ж ты мой, я же притворяюсь! Мне же очень скучно вас слушать. Я не хочу задавать вопросы, потому что мне совершенно не интересны ответы. Я хочу крутить хулахуп, чтобы обруч опускался, а потом подымался, опускался, а потом подымался…

Туапсинский. Лида, Лида… Лида… (Протягивает ей фляжку.)

Парковка. Да, почему бы нет? Я выпью пару глотков, и даже не пару. И не надо затыкать мне рот конфетами. Я уже не девочка, этот номер не пройдет! Почему мы живем взаперти? Петр Алексеевич, зачем вы воткнули нас в эту гостиницу, из которой нет выхода? Зачем мне отдельный номер, если в него никто не ломится? Извините, я не то хотела сказать. И не надо мне задавать вопросы про этот дурацкий вкладыш…

Акимов. Что она орет? Остановите ее.

Туапсинский. Уже, уже… уже сейчас все будет в порядке…

Каспар потихоньку движется к дверям.

Акимов. Куда-а? Сядь на место!

Каспар. Но мне нужно… необходимо…