Пруст и кальмар. Нейробиология чтения

У детей, чей запас слов беден, слабое семантическое и синтаксическое развитие имеет последствия для устной речи и письменного языка [45]. Если словарный запас не развивается, частично знакомые слова так и не станут в полной мере знакомыми, а новые грамматические конструкции не будут усваиваться. Свободное опознание слов в значительной степени обеспечивается и словарными, и грамматическими знаниями. Постоянно усложняющиеся материалы, которыми начинают овладевать декодирующие читатели, оказываются слишком сложными, если слова и способы их употребления редко или вообще никогда не встречаются детям. Для ребенка с бедным словарным запасом ситуация усугубляется тем, что в большинстве классных комнат слишком мало внимания уделяется обучению лексике [46]. Данная тема обычно не обсуждается, но об этом недавно написала Изабель Бек: дети, которые знают, «что есть в слове», начинают читать больше и на целые годы раньше тех, кто этого не знает.

С каждым шагом вперед в чтении и правописании дети автоматически узнают многое о том, что есть «внутри» слова: основы, корни, приставки и суффиксы, которые составляют систему морфем языка [47]. Дети уже знают о самых распространенных связанных морфемах, таких как s и ed, потому что они часто бывают приставлены к другому слову; так, в слове moons («луны») две морфемы: moon и «связанная» морфема

s. Декодирующие читатели встречаются со многими типами морфем, таких как приставки (un, pre) и суффиксы (er, ing), а когда они научились читать их как «видимые блоки», чтение и понимание ускоряются. Например, дети имплицитно узнают, что некоторые морфемы изменяют грамматическую функцию слова: например, добавление er превращает активный глагол sing («петь») в существительное singer

(«певец»). И они начинают видеть, что многие слова содержат общие, орфографически выделенные корни, которые передают родственные значения, хотя произношение может быть разным (ср.: sign [sain] – «подписывать», signer [́saɪnə] – «подписавшийся», signed [́saɪnd] – подписал, signing [saɪnɪŋ] – «подписание», signature [sɪgnətʃə(r)] – «подпись»).

Но детей слишком редко целенаправленно обучают этой второй части «морфофонетической» системы письма. По словам Марсии Генри, эксперта в морфологии, слова, подобные sign и signature, предоставляют идеальные способы проиллюстрировать детям весьма разумные основания для существования на первый взгляд «немых» букв, таких как g в sign и c в muscle

[48]. Приобретение морфологических знаний – это замечательный путь, позволяющий детям открыть для себя, «что есть в слове» [49]. И удивительно, что это один из наименее используемых способов добиться свободного понимания.

«Опасный момент»: приближение свободного понимания

Наверное, только в детстве книги производят на нас неизгладимое впечатление… Я отчетливо помню, словно ключ внезапно повернулся в замке, как я понял, что умею читать – не слова из букваря, разбитые на слоги, как железнодорожный состав на вагоны, а настоящую книгу. С бумажного переплета на меня смотрел связанный, с кляпом во рту юноша. Он висел на веревке в колодце, и вода доходила ему до пояса. Это был сыщик Диксон Бретт. Я хранил свое открытие в тайне все лето, мне не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о нем. Наверное, уже тогда я догадывался, что это опасный момент[42] [50].

Грэм Грин

Я много писала о беглости. Вместе с моей коллегой Тами Кацир из Университета Хайфы мы сформулировали новое определение этого понятия с точки зрения развития [51]. То, что я хочу сказать, очень просто. Беглость – это вопрос не скорости, а способности использовать все специальные знания о слове, которые есть у ребенка (буквы слова, модели букв, значения, грамматические функции, корни и окончания), достаточно быстро, чтобы осталось время подумать и понять. Все, что ребенок знает о слове, влияет на то, насколько быстро он может его прочитать.