Прыжок домашней львицы

– Валентина, ты что, не слышишь меня? – продолжал допытываться незнакомец в сухой одежде.

Мужчина был без зонта. Капли дождя стекали по его ботинкам, будто по маслу. Наутюженный. Ухоженный. Вымытый. Приятный мужчина, но до Левы ему далеко. Ни один самый обаятельный мужчина не сравнится с любимым капитаном.

– А я вас знать не знаю, – пробормотала Валентина, – в первый раз вижу. Вы кто такой, что вам от меня надо?

Она упорно отталкивала его сухую горячую ладонь.

– Это я-то кто такой? – еще больше изумился мужчина. – Ну, ты даешь, Валентина! Не ожидал от тебя. Ты что, не узнаешь меня?

– Да не знаю я вас, – обозлилась вдруг Валентина, – проходите, гражданин, мимо. Идите туда, откуда пришли. Я вас не трогаю. Я вообще никого не трогаю. Стою себе спокойно. Идите, идите уже, а то я милицию позову. Милиция! Милиция!

– Да не ори ты так, Валентина, никуда я не уйду, не прогоняй меня, – совсем развеселился сухой чужестранец, – хочешь, рядом с тобой встану? Вместе будем просить подаяние. Из нас получится отличная пара. Хочешь, Валь?

– Не хочу, не хочу, не хочу, идите, мужчина, отсюда подобру-поздорову, здесь конкуренция, и без вас хватает всяких нищих, да и за место заплатить надо, – злобно зашипела Валентина.

Она нервничала, злилась, разговаривала с незнакомцем, как с проходимцем.

– Что, что здесь? Конкуренция, говоришь. – Мужчина спустился с парапета и бухнулся на колени рядом с Валентиной. – А мы эту конкуренцию раздавим. Вдвоем навалимся и раздавим. Вдвоем ничего не страшно. Ты ведь поможешь мне, Валентина?

Женщина молчала, с трудом сдерживая нарастающий гнев. Не хватало еще делиться с кем-то. Самой мало дают, а тут еще один нахлебник нашелся, сел на шею и ноги в лакированных ботинках свесил. Теперь висят по обе стороны промасленные туфли, болтаются, по щекам бьются. Откуда этот наглый мужик взялся, с неба упал, что ли?

– Подайте, ради Христа, – неожиданно визгливым и резким голосом запел странный чужестранец, – мы не местные, погорельцы, недавно поженились, новобрачные мы, жених с невестой, а жить негде, жрать нечего, куска хлеба не-е-ету-у!

– Перестаньте вы, наконец, – прошипела Валентина, она покраснела, от стыда даже слезы выступили на глазах, – креста на вас нету. Посмотрите на себя, ну какой вы погорелец, то, что не местный, это, пожалуй, сразу видно, а на погорельца вы совсем не походите. И до нищего вам далеко. И какие мы с вами новобрачные? Тоже мне, сказанули, жених с невестой! Да замолчите вы, ради бога. Вон люди мимо проходят. Деньгами обносят. А мне две тысячи баксов срочно нужны. До зарезу нужны. Хоть в гроб ложись, как нужны! Умру я без этих денег.

Валентина сердито ткнула мужчину в кашемировый бок. Незнакомец зашатался от толчка, но устоял.

– Скоко-скоко-скоко? Две штуки баксов? Валентина, да ты точно с ума сошла, как я посмотрю. Откуда на паперти такие деньги? Вон у тебя в руке червонец светится. За сколько ты его насобирала?

Мужчина кривлялся, гримасничал, всяческими способами заигрывая с Валентиной. Он как бы кокетничал, но, по-мужски, завлекая Валентину в свои сети.

– За час, – недовольно кривясь, сказала Валентина.

– То-то и оно, что за час всего один червонец насобирала. А за две штуки надо стоять здесь под дождем три месяца. Может, и чуть побольше, ты согласна со мной, матушка моя?

Мужчина ловко подхватил пятьдесят рублей, подброшенные в его ладонь какой-то игривой дамочкой.

– Вам сдачи не надо, а, женщина? – крикнул элегантный господин, но коварная дамочка уже скрылась в дождливой пелене.

И тут же, сверкнув молнией, в его руку упала сторублевая ассигнация. Это глубокой-то осенью и вдруг молния… Валентина восхищенно ахнула. Следом блеснула ослепительной синевой тысячерублевая купюра. Удачливый конкурент едва успевал прятать деньги в кожаное пухлое портмоне. Валентина с нескрываемой завистью провожала взглядом заветные дензнаки. Людское милосердие на глазах уплывало в чужой кошелек. И без того полный денег.

– Валентина, учись, как надо деньги зарабатывать, – хвастливо заявил конкурент, хватаясь за мокрый кончик нового денежного счастья.

В его руках деньги почему-то не намокали, не отсыревали, они либо высыхали на глазах, либо оставались сухими, будто только что вышли из-под печатного станка. Желанные, заманчивые, искусительные, соблазнительные до обморока. Новенькие-е-е-е…

– А как надо? – прошептала Валентина, мучаясь от осознания собственной никчемности.