Психэ и материя

Ясность — это характеристика порядка. Если современные физики преимущественно ищут порядок в материи, на самом деле это поиск ясности в хаотическом танце субатомных частиц. Давайте взглянем ближе на проблему ясности. Для нас это достижение сознания. Архетипы коллективного бессознательного не обладают ясностью; они лишь вмещают некий не проявленный заранее сформированный порядок. Юнг видел их окруженными «рассеянным облаком познания» [52]. Только когда архетип становится осознанным в нас, проявляется более ясный образ, но, на самом деле, не один образ, а целое множество. Архетип Великой Матери, например, может проявиться в материнских богинях, Рае, Царстве Божьем, Небесном Иерусалиме, Церкви, городе, стране, небесах, земле, лесах, море, спокойных водах, материи и луне; все это материнские символы. А также все плодородные места, как рог изобилия, вспаханное поле и сад. Он также может ассоциироваться с камнем, скалой, деревом, родником, глубоким колодцем, различными сосудами вроде крестильной купели, Грааля или в виде цветов вроде розы или лотоса, различных животных, таких как корова, заяц, медведь и т. д. [53]. Таким образом то, что мы считаем отчетливым архетипом, постижимо лишь через множество архетипических образов. И это верно для всех архетипов, таких как архетип героя (вспомните «Тысячеликого героя» Кэмпбелла!), древа жизни, божественного ребенка и т. д. Если мы приписываем смысл архетипу, это, следовательно, нечто неотчетливое. Юнг весьма верно говорит, что «фактор, который проявляется для нас как смысл, сам по себе может быть непостижим» [54]. Китайский эквивалент космического смысла — это их концепция Дао [55).

О, слитное! О, туманное! А в нем есть образы!О, туманное! О, смутное! А в нем есть нечто!О, сокрытое! О, темное!

Дао де Цзин, гл. 21[190] [56].

Дао не проявляется в мире чувств, но неким образом организует его.

Смотрю на него и не вижу: называю его глубочайшим.Вслушиваюсь в него и не слышу: называю его тишайшим.Касаюсь его и не могу ухватить: называю его мельчайшим.…

Оно зовется бесформенной формой,невещественным образом,Оно зовется туманным и смутным.Дао де Цзин,

гл. 14.

Итак, если число — это архетип, как я пыталась показать выше, оно разделяет эту непостижимую смутность со всем остальным в бессознательном. Оно становится «числом» в обычном отчетливом смысле слова только когда не проявленная упорядоченность становится осознанной. Мы выражаем это, пытаясь сделать те «необходимые утверждения» о каждом числе, которые я упоминала раньше. Тогда число достигает состояния определенной ясности в нашем разуме и даже становится основанием математической логики, но теряет свою смутность полностью, как это верно разглядел Герман Вейль, или как он однажды шутя заметил: «Бог существует, поскольку математика непротиворечива; но дьявол тоже существует, потому что мы не можем доказать эту непротиворечивость» [57].

Теперь мы должны обратиться к вопросу о том, как архетипы числа относятся к другим архетипам, которые обычно скрываются за мифологическими образами и коллективными идеями. Это что-то иное или нет? Если мы посмотрим на различные культурные традиции, то увидим, что первые числа часто ассоциируют с определенными архетипическими образами. Например, число I с высшим Божеством, тотальным unus mundus и выделившимся индивидуумом и т. д. Самая выразительная система таких комбинаций — это И-Цзин. В нем используется число, как сказано, поскольку «язык сверхчеловеческих разумов считался основанным на числе» [58]. Там небеса — это высшее единство, творение — это 1; земля, женское, принимающее — это 2; небеса, объемлющие землю (1, объемлющее 2) — это 3. Однако, небеса — это не просто небеса; это круг, правитель, отец, нефрит, металл, холод, лед, глубина, красное, хорошая лошадь, старая лошадь, тощая лошадь, дикая лошадь, плод. Приемлющее — это земля, мать, одежда, котел, бережливость; это ступень, корова, теленок, большая повозка, множественность, древко, различные виды почвы; это черное [59]. Здесь мы встречаем то же «облако познания» или скопление образов, как и в предыдущем примере с матерью. Несмотря на эту неясность, мы чувствуем, что во всем этом собрании образов, среди которых числовая ассоциация лишь одна из многих, есть смысл.