Психэ и материя

Но где же место времени в этой картине? Давайте ненадолго вернемся к двум китайским мандалам: «Порядку Первых Небес» и «Последним Небесам». Китайский шаман изобразил их эквиваленты, числовые модели Хо-Ту и До-Шу, на двух дощечках, соответственно, круглой и квадратной, воткнув колышек в центре обеих, чтобы они могли крутиться относительно друг друга. Там, где они останавливались, он мог «прочесть» символический смысл ситуации во времени. Взаимодействие дощечек обычно трактовалось как сакральный брак Неба и Земли, сочетающихся вместе в вечном порядке космоса в данный конкретный момент и обозначая «поля вероятности», в пределах которых и происходят синхронистичные события [138]. «Первые Небеса» соотносятся с акаузальной упорядоченностью: они лежат вне времени. «Последние Небеса» символизируют конец времен. Время, в данном случае, это «поле», сообщающее всем вещам определенное качество, выступая посредником между возможным и действительным событием. Человек, приводящий дощечки в движение, находится посредине этих реальностей. Здесь случай начинает игру и вводит законы, управляющие ей, хотя человек такая же часть единой реальности. Китайцы считали отношение мудреца к космосу ритуальной игрой. «Свобода и достоинство мудрого базировались на ритуалах, понимаемых простым и глубоким сердцем…. Это позволяло обрести знание, ясность ума и освобождение от всех привязанностей. Ритуалы эти требовали искренности, игра — точных правил, или, по крайней мере, подобия этих правил» [139]. Это означало, что правила не были непреложными законами и оставляли пространство для импровизации.

Интересно, что нобелевский лауреат Манфред Эйген[113] недавно также предпринял попытку истолковать эволюцию и биологические процессы, сравнивая их с числовыми играми [140]. Хотя, конечно, он не верил в смысл случая, а только лишь в «слепую случайность». Это понятие «слепой случайности» осталось пережитком эпохи детерминистского взгляда на мир и «слепая» она лишь потому, что слепы мы сами, чтобы распознать ее смысл.

Превосходя время.

Мы уже видели, что понятие времени почти всегда включает в себя несколько пар оппозиций, а иногда даже триад. В Китае, например, мы наблюдали и циклическое время и вневременной порядок и линейное историческое время. Брахман в Индии также воплощает и время и не-время. Майя изображали время, кин (kin),

как образ, содержащий статический элемент — цветок и движущийся элемент — солнечные лучи. Ацтеки знали циклическое время наряду с линейным историческим временем пяти солнц-эпох. Система Платона описывала вневременной мир идей, циклическое эоническое время, и бренный обусловленный мир времени обычного. У древних персов существовали две фигуры Зерванов: Бесконечное Время и Время Долгого Царствования (эоническое время). В своем замечательном исследовании различных (философских воззрений на природу времени Дж. Уитроу[114] (G.J. Whitrow) утверждает, что большинство концепций стремится время как таковое вообще устранить, а другие, напротив, рассматривают его как объективно существующий фактор. Время в данном случае воспринимается также как жизнь и смерть, добро и зло. Основываясь на этих и других фактах, Дж. Т. Фрэзер (

J.T. Fraser) попытался определить время как конфликт, я же склонна применять ко времени определение Бога, данное Николаем Кузанским, то есть как сочетание оппозиций, coincidentia oppositorum.

Давайте теперь ненадолго вернемся к самой острой из оппозиций: противопоставлению времени и не-времени. Восточными мудрецами, такими, например, как индийские йоги, были предприняты попытки, возможно, величайшие в истории, превзойти время. Собираясь выйти за пределы времени, йог не будет делать этого каким-то внезапным скачком или прыжком во времени: путем дыхательных упражнений он сначала преодолеет влияние обычного времени, уничтожая также все кармическое наследие. После этого он начнет дышать согласно единому космическому ритму [141]. Вдох соотносится с движением солнца, а выдох — с движением луны: «Йог живет в космическом времени, продолжая, тем не менее, жить и в обычном, нашем времени». В дальнейшем он соединит два этих ритма, растворяя и объединяя все противоположности. Он разрушит оболочку микрокосма и покинет обусловленную реальность, существующую лишь во времени. То состояние бытия, к которому йог стремится, есть одновременно и время и вечность, а то, что имеем мы на самом деле, это только ошибочное предположение, что за пределами обычного времени нет ничего.

Очень схожие идеи мы находим в даосском мистицизме и буддизме. В Ланкаватара Сутре (Lankavatara Sutra)[115], к примеру, читаем:

«Почему все вещи не приходят и не уходят? Потому, что, хотя они все и наделены подобиями индивидуальности и всеобщности, эти подобия меняются, не уходя и не возникая… Почему постоянны все вещи? Потому, что, хотя они и имеют формы… на самом деле лишены они всяких форм, не рождаются и не умирают [142].