Психотерапевт

Тогда все её слова сливались в одну невообразимую массу, не предвещавшую счастливой жизни и старости под одним одеялом. Он пытался насмотреться на все время вперёд, наслушаться, ловил отдельные слова, пытался запомнить, как что-то бесконечно ценное, как что-то, что можно оставить себе и унести домой в кармане. На Ксюшином лице откуда-то взялась и бесконечно блуждала самодовольная улыбка, видел ли он её когда такой, он не помнил, будто она мстила ему за то, что он перестал держать удар и сейчас она добьёт его. Неосознанно, но с самого начала Кирилл знал, что так и будет, что в череде скандалов, когда он расслабится и перестанет верить, что они могут привести к реальному разрыву, когда примет все происходящее за норму отношений, Киса, как настоящая женщина, дождётся, когда он будет совсем не готов и уйдёт побольней.

Кир видел со стороны свою ссутуленную вдавленную в кресло фигуру, как он смотрит на её волосы, пальцы в кольцах, шею, сигарету и как бледен и не смеет даже закурить, чтобы не упустить ни секунды, чтобы она не испарилась, когда он не нащупав пачку в кармане переведёт взгляд вниз и секунды будет достаточно, чтобы его любовь вся целиком и без остатка исчезла в рукаве официанта. Это продолжалось долго, потому что они сидели до закрытия, уже выключили свет на кухне и персонал нервно посматривал на часы. Было сильно накурено и темно, лампа над столом освещала его унижение и хотя в зале никого не было, ему казалось, что сейчас его одного выхватывает из сумрака и несёт на вид всему миру, вырвав отсюда на все горящие экраны города. Кажется, что он не проронил ни слова за всю встречу, да и как это сделать, когда он лежал на полу весь в крови с ножом или с разрывом сердца, с широкооткрытыми глазами, почти покойник, как бы не хотел, уже не мог ничего сказать, его тело и создание разбил паралич, он умирал прямо сейчас у неё на глазах, на глазах у всего света, и никто, совсем никто не мог остановить этот произвол. Он видел некоторое разочарование в её лице, ей не хотелось, чтобы это выглядело, как молчаливое согласие, ему не хотелось не меньше, нужно что-то сказать, нельзя же вот так просто безвольно вытекать из-под придавившей тяжести бетонной стены. Он бы сейчас выкрикнул ей в лицо: «Так надо было рассчитывать силы, тупая ты сука! Чтобы я мог ещё сопротивляться», но только молчал.

Она встала, когда официант подошёл второй раз, напомнить о закрытии. Надела пальто, взглянула на цветы на подоконнике.

– Красивые,– грустно сказала она, потому что всегда грустно, когда пропадают цветы, и ушла, не забрав их.

– Суууука— протянул тихо Кирилл.

Когда он подошёл к красивому подъезду жилого дома с массивной стеклянной дверью в стиле модерн, растительным орнаментом по фасаду и вывеской «Нотариус» слева от двери, настрой был, что надо – хоть в петлю лезь. Его встретила ослепительная блондинка около сорока с короткой стрижкой и отличной фигурой, которую выгодно подчёркивал строгий светлый дорогой костюм. Кирилл аж присвистнул в уме, конечно он ожидал, что-то холеное и утончённое, что будет дышать духами и туманами, задавать вопросы и соблазнять, как в фильме про Основной инстинкт, но не настолько.

– Евгения Александровна, – представилась психолог и протянула руку, чтобы сразу стало понятно, что она-то никого никуда соблазнять не собиралась. И вообще Кирилл сам уже догадался, насколько она не его поля ягода. «Тем лучше», – подумал он и протянул руку в ответ.

– Кирилл, – подумал и, чтобы хоть как-то уровнять позиции, прибавил, – Викторович.

– Отлично, проходите, располагайтесь и мы начнём, – она указала рукой на кресло с оттоманкой, позволявшее занять полулежащее мечтательное положение. Весьма может быть, что многие платят баснословные деньги, чтобы помечтать на людях, но у Кирилла была вполне конкретная задача, а главное волна, на которую он себя настроил, не предполагала расслабление.

– А можно мне пока просто сесть в кресло? – спросил он с небольшой иронией, – а то я как-то пока не готов ложиться.

Глаза Евгении Александровны немного расширились от удивления, однако вслух она произнесла.

– Конечно, вы можете сесть в кресло, но уверяю вас, там вам будет комфортней, – и кивнула в сторону кресла.

Сомневаться не приходилось, со вкусом сделанный в Югентстиле, и видимо отсылавший к Юнгу и Фрейду, стильный кабинет, словно вода обволакивал со всех сторон своими растительными изгибами, продолжая архитектуру самого здания когда-то построенного несчастливым инвестором накануне Революции.

– Ну что ж, я попробую, раз вы настаиваете, – сказал Кирилл, и закинул ноги на оттоманку, а про себя подумал:

«Чем это может быть удобнее? Может тем, что я буду смотреть в потолок, и разговаривать сам с собой? Но вообще разговоры самого с собой первый признак шизофрении и непонятно в связи с этим, чем же оно может помочь, разве только заработать ей побольше денег на лечении сложного случая».

Как только он лёг, сразу захотелось закрыть глаза.