ПСС. Том 17. Произведения 1863, 1870, 1872-1879, 1884 гг.

[227]

 Деревня Ясная Поляна Тульской губерніи Крапивенскаго уѣзда, которая теперь, [въ] 1879 году, принадлежитъ мнѣ и 290 душамъ временно обязанныхъ крестьянъ, 170 лѣтъ тому назадъ, т. е. въ 1709 году, въ самое бурное время царствованія Петра 1-го, мало въ чемъ была похожа на теперешнюю Ясную Поляну. Только бугры, лощины остались на старыхъ мѣстахъ, а то все перемѣнилось. Даже и двѣ рѣчки — Ясенка и Воронка, которыя протекаютъ по землѣ Ясной Поляны, и тѣ перемѣнились — гдѣ перемѣнили теченье, гдѣ обмелѣли, а гдѣ выбили бучилы, гдѣ было мелко, и вездѣ обѣднѣли водой. Гдѣ были лѣса, стали поля, гдѣ было не пахано, все теперь разодрано, давно выпахано и опять заброшено. Заповѣдная казенная засѣка, которая на полкруга окружаетъ землю Ясной Поляны, теперь вся порублена. Осталось мелколѣсье тамъ, гдѣ были нетронутые засѣчные лѣса, только заруба вилась по краямъ, чтобы не давать ходу Татарамъ. Гдѣ теперь три дороги перерѣзаютъ землю Ясной Поляны, одна старая, обрѣзанная на 30 саженъ и усаженная ветлами по плану Аракчеева, другая — Каменная, построенная прямѣе на моей памяти, 3-я — желѣзная, Московско-Курская, отъ которой не переставая почти доносятся до меня свистки, шумъ колесъ и вонючій дымъ каменнаго угля, — тамъ прежде, за 170 лѣтъ, была только одна Кіевская дорога и та не дѣланная, a проѣзжанная и, смотря по времени года, перемѣнявшаяся, особенно по засѣкѣ, которая не была еще прорублена, по которой прокладывали дорогу, то въ одномъ, то въ другомъ мѣстѣ. — Народъ перемѣнился еще больше, чѣмъ произрастенія земли, воды и дороги. Теперь я одинъ помѣщикъ, у меня каменные дома, пруды, сады; деревня, въ которой считается 290 душъ мужчинъ и женщинъ, вся вытянута въ одну слободу по большой, <старой> Кіевской дорогѣ. Тогда въ той же деревнѣ было 137 душъ,

[228]

5-ть помѣщиковъ, и у двухъ помѣщиковъ свои дворы были <не лучше теперешняго хорошаго мужицкаго> и стояли дворы эти въ серединѣ своихъ мужиковъ, и деревня была не на томъ мѣстѣ, гдѣ теперь, <барскій дворъ былъ пустырь, а гдѣ теперь деревня, было поле>, a крестьянскіе и помѣщичьи дворы какъ разселились, кто гдѣ сѣлъ, такъ и сидѣли на томъ мѣстѣ надъ прудомъ <подъ лѣсомъ, гдѣ стоятъ старые двѣ сосны>, которое теперь называется селищами и на которомъ, съ тѣхъ поръ, какъ я себя помню, 40 лѣтъ сѣютъ безъ навоза и гдѣ на моей памяти находили въ землѣ кубышки съ мелкими серебрянными деньгами. Теперь у мужиковъ каменныя и деревянныя, въ двѣ связи, избы, есть крытыя въ зачесъ и всѣ почти бѣлыя, и живутъ мужики малыми семьями, тогда избы были маленькія 6, 7 аршинъ съ сѣнцами и клѣтью, всѣ топились по черному, а семьи были большія по 20 и больше душъ въ одномъ дворѣ. Племянники жили съ дядями, братья двоюродные не дѣлились. Помѣщики не позволяли дѣлиться, а сгоняли въ одинъ дворъ какъ можно больше народа. Старые помѣщики и ихъ прикащики и старосты говаривали, что мужиковъ надо какъ пчелиные рои сажать по крупнѣе. Пускай ссорятся и дерутся промежъ себя, а все какъ большая семья, что большой рой, всегда противъ малой семьи заберетъ силу и есть съ чего потянуть, да и для роя посуда одна. Кромѣ того и подати тогда и солдатчину, которую только стали отбывать, раскладывали еще не по душамъ, a по дворамъ. Теперь мужики ходятъ въ сапогахъ, картузахъ, и бабы въ ситцахъ и плисахъ, тогда кромѣ самодѣльныхъ рубахъ, кафтановъ и шубъ другихъ не знали. Мужики носили лѣтомъ только шляпы черепениками,[229] а зимой треухи и малахаи. Шубы шили безъ сборокъ, а съ двумя костышками на спинѣ. <Лыко свое не переводилось,> онучи были черные, лапти липовые. Бабы носили кики деревянныя съ назатыльниками и съ бисерными подвѣсками. Вмѣсто серегъ носили пушки гусиные, занавѣски и рубахи шитые шерстями на плечахъ. —

Заработки теперь у мужиковъ вездѣ, и на дорогахъ, и въ Тулѣ, и у помѣщиковъ; и у всякаго бѣднаго мужика въ году перейдетъ черезъ руки рублей 50 серебромъ, а у богатаго 200 и 300; тогда заработковъ за деньги нигдѣ никакихъ не было. Всѣ занимались землею, лѣсомъ въ засѣкѣ, и только и деньги бывали, когда продастъ мужикъ на базарѣ въ Тулѣ овцу, корову, лошадь, хлѣба или меду, у кого были пчелы. И у кого деньги были рублей 50, тотъ считался богачомъ и зарывалъ деньги въ землю. Теперь въ Казенной засѣкѣ раздѣлены лѣса по участкамъ, просѣки подѣланы и караулъ строгій, такъ что не только лѣсомъ, но и за орѣхи и за грыбы бабъ ловятъ и штрафы съ нихъ берутъ, а прежде подзасѣчные и помѣщики и мужики въ Казенный лѣсъ какъ въ свой ѣздили за лѣсомъ. Караулъ былъ малый и за штофъ водки любыхъ деревъ нарубить можно было. Теперь хлѣбъ не родится и по навозу, а для скотины корму въ поляхъ ужъ мало стало, и скотину стали переводить, много полей побросали и народъ сталъ расходиться по городамъ въ извощики и мастеровые, а тогда, гдѣ ни брось, безъ навоза роживался хлѣбъ, особенно по расчищеннымъ изъ подъ лѣсу мѣстамъ, и у мужиковъ и у помѣщиковъ хлѣба много было. Кормовъ для скотины было столько, что, хоть и по многу и мужики и помѣщики держали скотины, кормовъ никогда не выбивали. —