ПСС. Том 17. Произведения 1863, 1870, 1872-1879, 1884 гг.

Утренніе доклады кончились. Два Генерала и адъютантъ съ портфелемъ, излишне раскланиваясь въ дверяхъ, ушли наконецъ. Князь посидѣлъ, облокотивъ лобъ на руку. Въ головѣ его происходила всегда занимавшая нѣсколько времени перемѣна, какъ въ органѣ валовъ. Все утро у Князя не было мысли кромѣ дѣла. Теперь же валъ дѣла работы вынулся и замѣнился другимъ, валомъ удовольствія. Князь всталъ, заложивъ руки назадъ и выглянулъ въ пріемную. Съ Адъютантомъ сидѣлъ Никитинъ. Никитинъ, служащій у Князя же по гражданской части, игрокъ, свѣтскій, умный, бойкій, все знающій, услужливый человѣкъ съ неяснымъ прошедшимъ, но человѣкъ высшаго круга. Его то и нужно было Князю.

— А, Никитинъ! — Онъ подозвалъ его къ себѣ, подалъ два пальца руки. — Ну что дѣла?

Горбоносое, тонкое лицо Никитина, сангвиническое, но худое, съ мелкими жилками, какъ и всегда выражало веселую, энергическую насмѣшку надъ всѣмъ, съ чѣмъ онъ имѣлъ дѣло.

— Дѣла бездѣлья, Князь? — сказалъ онъ, пожимая два пальца также весело и просто, какъ, если бы ему съ поклономъ были протянуты обѣ руки. — Дѣла вотъ какъ. Завтра у васъ репетиція. M-me Синивинъ-Зюлейка и дѣлаетъ костюмъ. Она будетъ прелестна. Ивановъ Арабомъ.

— Ну, Ивановъ по мнѣ хоть Самоѣдомъ. Такъ зовите ихъ завтра обѣдать ко мнѣ. Нынче у меня офиціальный. Если хотите, пріѣзжайте.

— Благодарю, Князь, если позволите, не пріѣду.

— Все карты.

— И карты, и нѣжная страсть…

Князь улыбнулся и попросилъ Адъютанта велѣть подавать коляску.

Онъ ѣхалъ къ начальнику города и къ женщинѣ, которая ему уже надоѣла. Сининская была та женщина, самая блестящая въ городѣ, которую онъ выбралъ, но которая, странно ему казалось, выбрала не его, но однаго женатаго Полковника Ком[андира] <Князя> Семена Щетинина, однаго изъ тѣхъ дюжинныхъ героевъ послѣдней войны, который изъ отставки поступилъ на службу и что то тамъ въ глубинѣ арміи дѣлалъ, хлопоталъ, и добились той маленькой военной репутаціи, которая такъ дорого стоитъ и такъ мало даетъ. —

Князь Мещериновъ не признавался себѣ — это было бы унизительно, — но онъ ненавидѣлъ Щетинина за эту женщину и теперь съ помощью Никитина, знавшаго весь свѣтъ и все умѣющаго, добивался того, чтобы у Сининской занять мѣсто Щетинина. —

Князь зналъ Щетинина, какъ своего подчиненнаго, но никогда не любилъ его. Въ Щетининѣ было что-то неясное и жестокое, для Князя Щетининъ былъ изъ того же круга, какъ и Мещериновъ, былъ также военный и также честолюбивъ; но во всемъ есть оттѣнки: Щетининъ былъ дальше отъ Князя, чѣмъ его Адъютантъ Ефремовъ изъ мелкихъ дворянъ именно потому, что Щетининъ могъ думать, что онъ имѣетъ тѣже честолюбивые помыслы, какъ и Князь и въ особенности потому, что Щетининъ могъ думать, что онъ тогоже круга, какъ и Князь, тутъ и была огромная разница. Можетъ быть, что Щ[етинины] б[ыли] древняя <фамилія>, можетъ быть, они были хорошей породы. Это надо было изслѣдовать, то же, что Мещ[ериновымъ] дала Екат[ерина] 40 тысячъ десятинъ и что съ тѣхъ поръ они друзья двора, это несомнѣнно, и положеніе другое. Князь не позвол[илъ] бы себѣ сказать, что онъ не лю[битъ] Щетинина, это б[ыло] б[ы] низко; но 2 нед[ѣли] т[ому] н[азадъ], онъ подпис[алъ] бумагу, подсун[улъ] назн[аченіе] Щ[етинину] бр[игаднымъ], и былъ радъ этому. Если бы онъ далъ себѣ тр[удъ] поду[мать] чему онъ радъ, онъ нашелъ бы, что онъ р[адъ] т[ому], что Щ[етининъ] заслуж[илъ] др[угаго], но ему да[ли] (зная, что ему пріятно), и онъ подписалъ. —

Онъ одѣлся и вышелъ садиться. Князю доложили о Щетининѣ.

— Зачѣмъ не вовремя? — но благод[аря] этому чувству, чтобы быть благород[нымъ], онъ принялъ.

№ 2.

1 часть.

I.