ПСС. Том 42. Круг чтения. Том 2

«М. Г. Благодарю вас за присылку вашего журнала. Я давно уже предоставил всем право перепечатки и переводов всех моих сочинений с 1881 года. Помещение же моих писаний в вашем и вообще в польских изданиях мне особенно приятно. Может быть, некоторые из моих писаний, как рассказ «За что?», письмо к Сенкевичу, а также только что законченная мной статья «Закон насилия и закон любви», посвященная, между прочим, вопросу об угнетении мелких народностей, могли бы представлять интерес для польской публики. Все они к вашим услугам» (т. 78, стр. 174).

Посетивший Толстого 20 сентября 1908 г. Ю. О. Якубовский в своих «Воспоминаниях» рассказывает:

«Льву Николаевичу я передал, что в Петербурге успел собрать некоторые юбилейные номера польских журналов, и познакомил его с содержанием статьи в журнале, — отклик на статью «За что?». Лев

о своем прежнем отношении к полякам, «а теперь у меня явился особый прилив нежности к польскому народу», что и вылилось в этом рассказе».²⁷⁹

Фабула Максимова была переработана Толстым следующим образом.

Альбина и Мигурский являются действительными личностями; сохранены не только их имена, но и события их жизни.

Автором введены новые лица: семья Альбины — отец, мать, старшая сестра и ссыльный поляк Росоловский. Казаку, сопровождавшему Мигурских при побеге и только вскользь упомянутому Максимовым, Толстой в окончательной редакции рассказа отводит всю последнюю главу, рассказывает всю его прошлую жизнь и участие в сражениях и завершает рассказ раскаянием казака в своем поступке и, как следствие этого, беспробудным пьянством в течение трех дней.

Сделаны некоторые изменения в самой фабуле, опущен ряд подробностей; так в тексте Толстого отсутствует следующая имеющаяся у Максимова подробность: «В Саратов явились супруги уже пленными, и там еще до сих пор помнят тот потрясающий момент, когда супруги Мигурские вошли в костел и пали на колени перед гробом детей своих: она в трауре, он — в кандалах».

Толстой воспользовался также и описанием в книге Максимова прогнания сквозь строй ссыльных поляков, замысливших поднять восстание в Сибири, его рассказом о грандиозном заговоре, устроенном ссыльным ксендзом Сироцинским (бывшим приором базилианов в Овруче) и охватившем всю Сибирь. Цель заговора была — отделить Сибирь от России, освободить всех ссыльных от каторжных работ, а в случае неудачи всем с оружием бежать в Ташкент и Бухару, где было много поляков. По доносу трех участников Сироцинский и многие другие были арестованы. Виновных судили и приговорили к прогнанию сквозь строй и затем к ссылке в каторгу или на поселение.

В седьмой главе этот эпизод передается вымышленным лицом — ссыльным поляком Росоловским, который будто бы был замешан в заговоре. Рассказ Росоловского за исключением некоторых деталей близок к своему источнику.

Сохранились следующие рукописи, относящиеся к рассказу «За что?»:

1. Автограф. Написан в переплетенной тетради из нелинованной бумаги, заключающей первые редакции нескольких произведений Толстого 1902—1906 гг. Рассказ «За что?», имеющий здесь заглавие «Непоправимо», занимает лл. 93—104. В автографе много исправлений и вычеркнутых мест. Деления на главы еще нет. Начало: «Это было в 1828 году весною»; конец:

«и в тот же год тихо умерла». Так как в дальнейших рукописях рассказ был совершенно переработан автором, даем эту первую редакцию полностью в вариантах под № 1.

2. Машинописная копия автографа. Содержала первоначально 16 лл. 4° исписанных с одной стороны и нумерованных машинописью. Из них утрачены: верхняя часть л. 14 (несколько строк) и л. 16. Заглавие

Начало: «Это было в 1830 году весною»; конец: «и на ночь приходи». Деления на главы еще нет. Исправления Толстого очень обильны. Действие рассказа отнесено не к 1828 году, как в первом автографе, а к 1830. Более определенно указано местоположение имения Ячевского: в первом автографе было сказано, что оно находилось «в одной из польских губерний», теперь же имение называется «гродненским». Изменено имя старшей дочери Ячевских Эрнестина на Ванда. Толстой хочет дать более яркое описание наружности Альбины. Ранее про нее было сказано только: «живая, быстрая, худенькая», теперь она сначала «живая, как козочка, черноглазая, с ореолом вьющихся волос», а затем — «живая, белокурая, с широко расставленными голубыми кроткими, живыми глазами». Тут же из этой характеристики выбрасываются слова: «кроткими, живыми».

Далее распространяется описание поэтической влюбленности Мигурского и Альбины во время пребывания Мигурского в имении Ячевских, говорится о патриотическом подъеме в семье Ячевских при известии о начале польской революции, письмо Мигурского из ссылки с выражением надежд на возрождение Польши и разговор Альбины с матерью перед ее отъездом к Мигурскому. Перед описанием влияния восстания 1830 года на семью Ячевских автор делает на отдельном листе почтового формата большую вставку, касающуюся этого восстания. Печатаем ее в вариантах под № 4.