Птеродактили и Пушкин

Александр Сергеевич полез в свой телефон, что-то там полистал и говорит:

– Точно, перепутал. Тема сегодняшнего классного часа – путаницы в нашей жизни.

Удачная тема. Мы как раз успели запутаться, распутаться и узнать всё, кроме одного: что у этого дяди не так с бакенбардами.

– Я их отращивать недавно начал. Поэтому они пока редкие… Но потом станут красивыми и ровными. Густыми, – размечтался Пушкин.

– Интересно, а если бы вас назвали Геннадием или Даней, путаницы было бы меньше? – спрашивает Светка. – Даня Сергеевич Пушкин – это не Александр… А если бы вашего папу звали Артуром…Тогда Даню Артуровича Пушкина вообще никто не перепутал бы с поэтом.

– А ещё, если бы вы не пытались отращивать волосы на лице и надели спортивную форму вместо пиджака и брюк…Вас не то что за поэта – за умного не приняли бы, – говорю.

Будущий учитель сидел за столом, слушал нас, и его лицо постоянно менялось. Он не превращался в волка или лису какую. Он же не оборотень. Я так думаю. Но у него глаза становились как будто счастливее.

– Вы такие молодцы!

Он зааплодировал нам. А мы ему.

И вот сидит класс, где все хлопают в ладоши, разве что «браво» не кричат.

– Я не думал, что у нас получится такая интересная беседа. Вы даже придумали, как можно было бы избежать путаницы. Почему нам никто в институте не рассказывает, что дети такие любопытные, умные, да ещё и читающие не из-под палки.

– Мы ещё и детективы, – говорю. – У нас очень логика развита.

– Так развита, что мы подумали, будто вы бессмертный и древний, – прохихикал Антон.

И так нам всем смешно и радостно стало, как будто мы на спектакль сходили. А ведь это не представление. У человека целая трагедия. Его зовут как поэта. Теперь придётся тоже великим становиться, чтобы не его с Пушкиным сравнивали, а Пушкина с ним.

Я не только так подумал, но и спросил:

– Вы ведь станете великим поэтом? Хотя бы хорошим.

– Насчёт поэта – не уверен. А вот учителем – с удовольствием. И человеком тоже хочется всегда оставаться хорошим.

– Но вы ведь говорили, что не бывает хороших и плохих, – засомневалась Лидка.

– Просто даже хороший человек иногда ошибается, – улыбнулся Александр Сергеевич. – А плохой совсем не обязательно плохой. Недостатки есть у всех. Но прежде всего надо…

– Надо разобраться, – прочавкал яблоком Антон.

– Именно. Но раз вы детективы, то точно сможете всё. Как думаете, Марь Пална сказала директору, куда пошла?

Мы всем классом переглянулись и поняли, куда пойдём на перемене. К завучу, директору, да хоть к президенту Галактики. Лишь бы найти нашу классную руководительницу.

* * *

А

лександр Сергеевич пересчитал нас по головам и повёл за собой! Как мама-гусыня.

– Подождите меня в коридоре, – размечтался Пушкин.

Но мы детективы, а не ждуны!

Я встал перед дверью учительской, гордый такой, смелый. А сам думаю, только бы кто-нибудь её не открыл со всего маху! Я же от поцелуя спины с дверью испорчусь!

– Если в школе начались похищения и исчезновения, мы вас одного туда не отпустим. – Я был таким решительным. – Вдруг кто-то просто хочет отвлечь нас от исчезновения нашей драгоценной книги. Вот, думают, украдём у них Марь Палну, они обо всём забудут, а если ещё и Пушкина свистнем, они о своей пропаже даже не вспомнят.

Тут из учительской высовывается голова Андрея Андреича:

– Кто-то сказал про пропажу?

– У них того… Сонник исчез. – Пушкин подозрительно много знал.

– А откуда вам, Александр Сергеевич, известно, что у нас стащили сонник, а не заводного крокодила или спящего енота? – спрашиваю.

Пушкин немного растерялся и отвечает:

– А кому же ещё знать?

Мы пошумели минуту. В итоге никто никого не услышал.

– Не ожидал от вас, – обиделся Вовка. – Нас учили, что Пушкин всё знает. Но это тот, древний, который с динозаврами в один Лицей ходил.

– С какими динозаврами? – Александр Сергеевич явно пытался отвлечь нас от расследования.

Вовка задумался:

– У него разные друзья были, Пущин например. Тираннозавр такой. А ещё там много трицератопсов учили великий и могучий русский язык. Их потом ещё старик Державин приметил и написал словарь Даля, чтобы никто по окружающему миру на математике двойку из-за зубной манту не получил.

Стоит Вовка, чушь несёт, а сам Юрке подмигивает. Тот кивнул, типа понял, и побежал на наш этаж. Ай да Вовка, ай да молодец! Он придумал план! Вот только какой?

– Что с тобой? – Пушкин смотрел на Печенькина, как доктор на дурачка. – Разыгрываешь меня или заболел? Пойдём-ка в медпункт.

– Я только в мёдпункт хожу, – обиделся Вовка. – И полезно, и не больно. Он у меня на кухне. А что это вы так побледнели, когда я про динозавров заговорил? Может быть, прочитали о них что-то в чём-нибудь украденном у каких-нибудь нас?

Андрей Андреич решил, что мы не гении и не того подозреваем. А сам он никого не подозревал. Вот наивный.

– Пойдёмте за мной, – скомандовал директор.

Он похлопал Пушкина по плечу и извинился за нас. Типа у детей бурная фантазия – не надо обращать внимания.

Мы всей толпой ввалились в кабинет Андрей Андреича и давай наперебой объяснять:

– Нет у нас фантазии!

– И сонника нет!

– И Марь Пална пропала!

– И Пушкин поддельный!