Птеродактили и Пушкин

Пушкин вздохнул и всю дорогу рассказывал, как Марья Пална хорошо кушала в детстве. Интересно, почему она тогда такая невысокая и худенькая. Наверное, одну морковку ела. Ещё мы узнали, что она сразу поплыла. Ну, побарахталась испуганно, но потом поплыла. Так что не все такие же пловцы, как Антоха.

– Я тоже не такой, как я, – оправдывался Антон. – Это пока у меня не получается, а потом как поплыву – пересеку океан.

– Не надо, – говорю. – Там акулы.

– В океане?

– И в нём – тоже.

Шерлок семенил за Александром Сергеевичем быстрее всех. Он задавал сто тысяч вопросов в минуту:

– А вы жених Марь Палны?

– Нет?

– А вы женитесь на Марь Палне?

– Нет. Сразу по двум причинам.

– Чтобы не жениться, достаточно и одной причины, – мудро заметил Саня. – Не любит Александр Сергеевич нашу учительницу.

– Люблю. Но как сестру! Я её младший брат! Двоюродный! Это раз! А если бы и не был, она уже замужем!

Пока мы выясняли, какое право Пушкин имеет не жениться на Марь Палне, дошли до её дома.

Александр Сергеевич показал на Шерлока:

– Я, конечно, всё понимаю. А этот маленький любопытный детектив точно не потерялся?

Юрка прижал брата к себе:

– Он мне как Марь Пална. Самое родное существо.

Пушкин беспокойно посмотрел на телефон. Я так делаю, когда мне мама звонит, а меня рядом с домом нет, и я там даже не предвижусь до совершения очередного подвига.

– Марь Пална трубку не брала, а теперь у неё телефон вне зоны доступа, – говорит Александр Сергеевич.

– Значит, она у Вовки. С Юркой так же случилось. А мы его у Печенькина нашли. – Я хотел пошутить, чтобы все расслабились.

Но Лида посмотрела на меня так строго и языком поцокала. Ужас! Я потешный – на меня нельзя цокать.

– С телефонами постоянно что-то случается. Ну их! Я домофонам больше доверяю! – фыркнул Юрка и показал мне язык.

Мы целых семь раз набрали номер квартиры Марь Палны, а потом соседи пришли. Они открыли дверь в подъезд, а мы открыли дверь в квартиру классной руководительницы.

– В этом доме живут очень хорошие люди, – сказал я, хоть сам не верил, что где-то можно найти целый подъезд хороших людей.

– С чего ты взял? – Печенькин стягивал с себя сапоги.

– С того, – говорю, – что в доме с вредными соседями люди на ключ запираются. А здесь – нет.

Пушкин не взял пример с воспитанного Вовки. Он пробежался по всем комнатам прямо так – в грязной обуви.

– Никого нет. Даже моего пельменника.

Света с укором посмотрела на Александра Сергеевича:

– У вас сестра пропала, а вы – о еде. Хотите бутерброд? Нам некогда тут торчать. Надо Марь Палну в розыск подавать.

– Может, пельменник – это посуда такая. Для варки пельмешек. И вообще, как ты с учителем разговариваешь? – сказал Вовка.

Телефон Пушкина несколько раз сделал «буль». Это ему сообщения пришли.

– У родителей их нет. – Александр Сергеевич беспокоился всё больше. – И в кружке рисования – тоже. Вот, её лучшая подруга Вика пишет: «Сегодня мы с ней не виделись».

Я уже почти придумал гениальные версии, где может пропадать Марь Пална вместе с маленьким сыном, но тут Шерлок такое сказал…

Он стоял посреди прихожей и держал в руках книгу. Знакомую. Ту самую, в которую про динозавров нам пришлось дописывать самим.

Лида поморгала, протёрла глаза кулаками. Как будто думала, что от этого Шерлок с уликой куда-то исчезнут. Но фокус не удался. Крутиков-младший молча смотрел на нас. А мы – на него.

– Этому должно быть объяснение. – Пушкин как будто паузу отключил, и мы снова смогли двигаться и разговаривать. – Надо искать свидетелей. Или остаться здесь и ждать.

Эх, а ещё поэт, думаю. Никакой фантазии! Мог бы придумать план получше. Но тут я вспомнил, что он рифмовать не умеет. Так что спасти Марь Палну могли только мы – детективы, которые всё время что-то изобретают.

* * *

Мы решили оставить учительнице письмо в каждой комнате и на всех зеркалах. Это чтобы наверняка. Если появится дома – сразу даст о себе знать. Иначе мы сойдём с ума, а Пушкин поседеет. Так и написали.

Выходим во двор, а там – тётенька весёлая с маленькой собакой. Знаете, есть такие пёсики ростом с кота. Их нужно в шубы одевать, чтобы они не мёрзли. Идеальные модели для Юрки и его звериной одежды!

– Пуся! Пуся! Умница. – Я так и не понял, за что тётенька хвалит собаку. Наверное, за то, что она не лаяла на нас.

Пушкин как закричит радостно:

– Вика!

Но меня не проведёшь:

– Это Пуся, – говорю.

– Молодой человек, кто так к женщинам обращается, – возмутился Александр Сергеевич.

Мне очень стыдно стало! Такое ляпнул! Я просто думал, что учитель собачке радуется, а не её хозяйке. Это же ло-гич-но!

– Виктория, привет! – Пушкин присел рядом с пёселем, но смотрел на девушку.

Со стороны казалось, что он стоит в своём пальто на одном колене и заглядывает этой тётеньке не в глаза, а сразу в душу. Мой папа в душу не верит. Только в науку! Но тогда получается, что мы смотрим человекам не в душу, а в мозг. Бррр. Хорошо, что собака залаяла и вернула меня в реальность.