Птичий город за облаками

Трижды Констанция обегает вокруг квартала и наконец находит граффити на боковой двери клуба: сова с золотой цепью на шее и криво сидящей короной на голове.

Констанция прикасается к сове. Трава буреет и скукоживается, деревья уезжают в сторону, краска на здании клуба облезает, фонтан пересыхает. Воздух дрожит от жары, и в нем постепенно проступает трактор с цистерной на шесть тысяч галлонов[29] воды, вокруг — оцепление из вооруженных людей, а за ними тянется вдаль вереница пыльных автомобилей.

Сотни людей с пустыми флягами и канистрами в руках напирают на проволочную сетку. Фотоаппараты Атласа поймали в объектив прыгающего с ограды человека с мачете в руках, его рот широко раскрыт; солдат стреляет из ружья; несколько человек валяются на земле.

Возле крана двое мужчин рвут друг у друга пластиковую канистру, на руках вздулись жилы. В толпе видны прижатые к сетке женщины — матери и бабушки с грудными младенцами.

Вот оно. Вот почему папа попросился на «Арго».

Когда Констанция сходит с «шагомера», в гермоотсеке светодень. Переступая через кусочки пакета, она ковыляет к пищевому принтеру, отсоединяет шланг для подачи воды и подносит ко рту. Руки у нее трясутся. Носки окончательно развалились — многочисленные дырки слились в одну, и два пальца на ноге сбиты в кровь.

Ты прошла десять километров, Констанция, говорит Сивилла. Если ты не поспишь и не поешь как следует, я ограничу твой доступ в библиотеку.

— Поем, поем и отдохну, честное слово!

Она вспоминает, как папа однажды работал на ферме № 4, подправлял поливальную насадку, а потом подставил руку, глядя, как брызги оседают на тыльной стороне ладони.

— Голод, — проговорил он, и Констанции показалось, что папа разговаривает не с ней, а с растениями, — через какое-то время о голоде забываешь. А вот жажда… Когда очень хочется пить, отвлечься невозможно, все время только об этом думаешь.

Она садится на пол, рассматривает окровавленный палец и вспоминает мамин рассказ о сумасшедшем Элиотте Фишенбахере — том мальчике, что бродил по Атласу, пока у него не потрескались пятки и что-то не сломалось в мозгах. О сумасшедшем Элиотте Фишенбахере, который пытался пробить обшивку «Арго», подвергая опасности всех и вся. Который накопил сонных таблеток и убил себя.

Она ест, умывается, расчесывает колтуны, выполняет задания по грамматике и физике — все, что попросит Сивилла. В атриуме библиотеки светло и тихо. Мраморный пол блестит, будто отполированный.

Закончив с уроками, Констанция садится за стол. Собачка миссис Флауэрс устраивается у ее ног. Дрожащими пальцами Констанция пишет: «Как был построен „Арго“?»

К столу слетается туча книг, архивных папок и чертежей, и она отбирает документы, связанные с корпорацией «Илион»: глянцевые схемы импульсного ядерного двигателя; анализ материалов; искусственная гравитация; таблицы по исследованию грузоподъемности; наброски различных систем очистки воды; чертежи пищевых принтеров; изображения модулей корабля, подготовленных к сборке на околоземной орбите; сотни брошюр, в которых рассказывается о людях, которые составят экипаж корабля, — после тщательного отбора они сперва пройдут карантин, затем полугодичное обучение и в конце концов будут введены в состояние искусственного сна перед стартом.

Проходит час за часом, гора документов потихоньку уменьшается. Не удается найти независимых докладов на тему о том, возможно ли построить в космосе межзвездный ковчег и придать ему такую скорость, чтобы через 592 года он достиг беты Oph-2. Каждый раз, когда какой-нибудь автор задается вопросом, достаточно ли развита техника, смогут ли работать системы обогрева, как защитить экипаж от продолжительного воздействия радиации в глубоком космосе, как создать на борту искусственную гравитацию, хватит ли средств, чтобы покрыть необходимые расходы и позволят ли законы физики осуществить подобную миссию, — дальнейшая документация попросту отсутствует. Научные статьи обрываются на середине фразы. Сразу после второй главы идет шестая или после четвертой — девятая, а в промежутке ничего.

Впервые после своего библиотечного дня Констанция вызывает список экзопланет. Страница за страницей, столбец за столбцом вращаются крохотные планетки — розовые, коричневые, голубые. Констанция ведет пальцем по столбцу, пока не находит строчку, где медленно крутится бета Oph-2. Зеленое. Черное. Зеленое. Черное.

4,0113×10¹³ километров. 4,24 светового года.

Констанция окидывает взглядом гулкое пространство атриума, и ей чудится, что по нему разбегаются миллионы тончайших трещин. Она берет листок. Пишет: «Где собрался экипаж „Арго“ перед взлетом?»

Сверху слетает бумажный лист:

Каанаак