Птица солнца

Установили единицу обмена в пятьсот девяносто миткалей за палец и продолжили переговоры о торговле рабами, хлопком и шелком. На пятый день совместно вкусили соль, обменялись диковинными дарами, а армии тем временем демонстрировали свое искусство в стрельбе из лука, фехтовании и маршировке. Эта демонстрация должна была произвести впечатление на противоположную сторону.

— У них плохие лучники, — похвалил Ланнон.

— Лук слишком короткий, и натягивают его от пояса, а не от подбородка, — согласился Хай. — Тем самым ограничивая дальность стрельбы и точность.

Позже, когда показывала свою выучку пехота:

— Их пехота легче вооружена, мой господин. У них нет топорников, и вряд ли их нагрудники выдержат стрелу.

— Но передвигаются они быстро, и смелости им не занимать — не недооценивай их, моя Птица Солнца.

— Нет, мой господин. Я этим не грешу.

На открытом месте показались слоны, лучники в башнях посылали вперед волну стрел. Огромные серые звери растоптали ряды манекенов, и трубные возгласы пронеслись над холмами.

— Взгляни на их лица, — прошептал Ланнон. — Принц, похоже, смотрит в море вечности!

Действительно, дравы молчали, впав в уныние: у них не было слонов, они не овладели искусством их дрессировки.

Переговоры завершились, стороны расстались, и когда Ланнон и Хай оглянулись, то увидели уходящую на восток извилистую колонну армии дравов. Солнце блестело на их шлемах и копьях.

— Наша восточная граница в безопасности еще на пять лет, — с удовлетворением объявил Ланнон.

— Или пока принцы не передумают, — заметил Хай.

— Нет, Птица Солнца. Они соблюдают договор, это в их интересах. Поверь мне, старый друг.

— Конечно, — ответил Хай.

По возвращении в Зенг-Ганнон был объявлен сбор легионов, и началась подготовка к задуманному Ланноном походу через большую реку.

Легион Хая был среди избранных, и тот много времени проводил среди жрецов-военачальников. Они вместе обедали в его роскошных покоях в храме Баала. Хай пригласил на обед и высокочтимую жрицу Астарты и предложил великолепный выбор блюд, потому что накануне охотился; мясо, цыплята и рыба были приготовлены со специями, купленными у дравов, а сады Зенга предоставили свои лучшие плоды и вина.

Почетным гостем на обеде был Ланнон. Все были увенчаны цветами и раскраснелись от вина.

— Досточтимая госпожа, — обратился к верховной жрице Астарты один из жрецов Хая, красивый молодой повеса по имени Бакмор. — Правда ли, что среди ваших храмовых учениц обнаружилась новая пророчица, которая сможет заменить госпожу Имилце, умершую от лихорадки два года назад?

Старая мудрая жрица взглянула на юношу. Кожа у нее была мягкая и хрупкая на вид, волосы пушистые, седые. Руки, переплетенные голубыми венами, тонкие, бледные — похожие на руки скелета. До сих пор она сидела молча, словно отгородившись от веселья пирушки.

— Одна из храмовых учениц мудра и сообразительна не по годам и не по выучке — это правда. Правда также, что она побывала за завесой и произнесла пророчество, но мы еще не решили послать ее верховному жрецу для испытания.

— Значит, есть сомнения, божественная? — настаивал Бакмор.

— Сомнения всегда есть, дитя, — ответила жрица с осуждением, и молодой человек смущенно сел.

— Я слышал об этом, — заметил Хай с интересом. Два года жречество обходилось без оракула, и подходящую кандидатуру искали очень тщательно. Плата за откровения и пророчества составляла значительную статью храмового дохода. Были и политические причины спешным поискам замены госпоже Имилце.

— Простите, избранник бога. Я собиралась обсудить с вами этот вопрос наедине, — сказала верховная жрица, но тут к беседе присоединился Ланнон.

— Пошлите за девкой, — сказал он голосом, хриплым от вина. (От его грубости жрица оцепенела.) — Давай ее сюда, пусть позабавит нас своими пророчествами.

— Мой господин, — хотел возразить Хай, но Ланнон, не слушая, повысил голос.

— Пошлите за пророчицей, пусть скажет, чем закончится наш поход на север.

Хай виновато повернулся к жрице.

— Царь приказывает, — сказал он, и жрица склонила голову и шепотом сказала что-то стоявшему рядом рабу. Раб вышел из зала.

Когда она вошла, смех и громкие голоса стихли. Все с любопытством смотрели на нее. Высокая девушка с сильными руками и ногами. Длинное зеленое платье храмовой ученицы обнажает левую руку, кожа, гладкая и блестящая, светится в огне ламп. Волосы, темные и мягкие, облаком спускаются на плечи. На выпуклом лбу золотой полумесяц — знак Астарты; он висит на золотой цепочке, в ушах серьги — два маленьких солнечных камня, блестящие, как звезды на небе.

Глаза у новоявленной пророчицы были зеленые, и их цвет напомнил Хаю бассейн Астарты в пещере ее храма в Опете. Полные губы слегка дрожали, выдавая волнение, на щеках горели красные пятна. Однако держалась она спокойно, сдержанно и с достоинством приблизилась к тому месту, где сидел Хай. Он заметил, что она очень молода.

— Молись за меня, угодный Баалу, — приветствовала она его и склонила голову. Хай жадно рассматривал ее, тронутый такой непосредственностью и таким достоинством.