Птица солнца

— Что вы с ними сделали?

— Предали мечу.

— Хорошо! — Ланнон кивнул. — Продолжай!

— Мы пошли за главным отрядом рабов. Когда они вышли из Хилии, их было больше пяти тысяч и они двинулись на север.

— На север, — прорычал Ланнон. — Конечно, к реке.

— Они идут медленно, очень медленно. А по пути все грабят и жгут. Мы шли за ними по столбам дыма и стаям стервятников. Население разбегается перед ними, бросая все. Они пожирают землю, как саранча.

— Сколько? Сколько? — спрашивал Ланнон. — Мы должны знать!

— Они открыли бараки в Хилии, в Тие и на десятке других рудников, и все рабы с полей примкнули к ним, — ответил центурион.

Один из военачальников рискнул предположить:

— Их должно быть не меньше тридцати тысяч.

— Самое малое, государь, — согласился центурион.

— Тридцать тысяч, во имя Баала, — прошептал Ланнон. — Так много! — Но тут его охватил гнев, и он резко заговорил: — Какие силы противостоят им? Сколько легионов?

— В Зенге — два, — сообщил один из командиров.

— Они не успеют, — ответил Ланнон.

— Один легион здесь, в Опете.

— Слишком далеко, слишком далеко, — прорычал Ланнон.

— И еще два на южном берегу большой реки.

— Они разбросаны по гарнизонам на пятистах милях. А все остальные распущены? — спросил Ланнон. — Сколько потребуется, чтобы собрать их?

— Десять дней.

— Долго, — выпалил Ланнон. — Восстание нужно подавить безжалостно. Это чума, она распространяется, как огонь в сухом папирусе. Нужно изолировать его и погасить. Погасить каждую искру. Какие еще у нас силы?

— Угодный Баалу, — почтительно сказал один из военачальников, и Ланнон посмотрел на него. Он забыл о Хае. — Он в Синале, точно на пути рабов на север.

— Хай! — негромко сказал Ланнон и замолчал. Его военачальники тем временем горячо заспорили.

— У него только всего две когорты — тысяча двести человек, а ему противостоит армия в тридцать тысяч.

— Не армия, а толпа рабов.

— Но тридцать тысяч.

— Мы не можем вовремя выслать ему подкрепления.

— Было бы глупо сражаться при таком соотношении сил, а высокородный Хай Бен-Амон не глупец.

— Ближайшие резервы в Сетте, на реке.

— Бен-Амон не будет сражаться, — заявил один из них, и все посмотрели на Ланнона, ожидая, что он скажет.

Ланнон улыбнулся.

— Успокойтесь. Бен-Амон будет сражаться. В избранное им самим время, в избранном месте угодный Баалу даст бой. — Улыбка царя исчезла. — Через четыре часа со всеми имеющимися силами я выступаю на подмогу Бен-Амону. Отдайте приказ собрать все расформированные легионы, пошлите гонцов в Зенг.

— Будет сражение? — спросила Танит. Ее глаза горели, губы раскрылись в предвкушении. — Настоящее сражение, как те, о которых ты поешь?

Хай улыбнулся, не отрываясь от столика, на котором писал приказ командиру гарнизона Сетта.

«Собери все войска своей округи за стенами города. Сообщи запасы копий, стрел и другого оружия. Сколько слонов в твоем распоряжении? Прикажи галерам речного дозора бросить якорь в пределах стен и ждать моих приказаний. Сообщи уровень воды в реке. Какие броды доступны для перехода? В шесть дней я прибуду и приму командование. Я намерен воспрепятствовать врагу переправиться через реку и…»

Танит соскользнула с ложа и пересекла палатку. Она подошла к Хаю сзади и осторожно пощекотала ему ухо.

— Мой господин.

— Танит, я очень занят. Это важно.

— Не более важно, чем ответить на мой вопрос, будет ли сражение.

— Да, — кратко ответил Хай. — Да, будет.

— Хорошо! — Танит захлопала в ладоши. — Никогда не видела настоящего сражения.

— И не увидишь, — мрачно сказал Хай и вернулся к приказу. — Завтра ты уедешь на боевом слоне, под охраной пятидесяти человек. Вернешься в Опет до окончания беспорядков.

Танит вернулась на ложе и раскинулась на нем, проказливо разбросав одежды и обнажив стройные бедра. Она уставилась в затылок Хаю, и губы ее упрямо сжались.

— Это ты так решил, божественный, — неслышно сказала она.

Лежа без сна, Танит прислушивалась к голосам Хая и его командиров, обсуждавших предстоящую кампанию. Ее палатка очень удобно располагалась рядом с палаткой верховного жреца, так что неосвещенное пространство между ними можно было пересечь незаметно для часовых. Это путешествие в Синал Хай задумывал как любовное свидание, как бегство от ограничений Опета.

Айна, старая жрица, что-то забормотала во сне. Танит подобрала свою сандалию и швырнула в нее. Айна икнула и замолкла.

Танит была слишком взбудоражена происходящим, чтобы уснуть. На них надвигалась армия рабов, десятки тысяч дикарей, оставляя за собой широкую полосу насилий, убийств и выжженной земли.

Весь день в лагерь стекались беглецы, каждый приносил новые истории, полные ужаса и смерти. Этим варварам противостояли Хай Бен-Амон и горстка героев, которые численно уступали врагу один к двадцати. О таких битвах слагают легенды, и Танит не собиралась пропускать ни мгновения. В ее представлении исход был предрешен: в песнях герой всегда побеждает. Он любимец богов и потому непобедим. Жаль, что Хай в своем обычном мужском высокомерии становится неразумен, но у Танит были свои планы.