Пугачёвщина. Что это было? К 250‑летию пугачевского бунта

Иван Великий, скажем так, не до конца соблазнился этой ватиканской идеей «Москвы – третьего Рима». Иван Грозный, особенно в период молодости, ей был всё-таки соблазнён, и недаром он брал Казань, Астрахань и воевал с крымским ханом. Конфликт с Турцией при нём разгорелся с огромной силой, и это весьма радовало западную публику. Однако, и Иван Грозный, став мудрее, не пошел по пути окончательного озападнивания и, наоборот, начал Ливонскую войну, пошел против Европы и Запада и тем самым просто сорвал все планы западников. Кстати говоря, загадочная смерть Ивана Грозного, как и его наследников, целиком и полностью на совести, скорее всего, западных агентов,

а не Бориса Годунова, который вряд ли во время смерти царевича Дмитрия мог предвидеть, что станет царем (разница между событиями 7 лет). Да и сам Годунов умер весьма внезапно как раз во время похода Лжедмитрия.

Смута – несмотря на то, что она закончилась торжеством именно народного ополчения Минина и Пожарского, привела в конечном итоге всё-таки к воцарению прозападно ориентированных Романовых, первые из которых поддерживали тесную связь с иезуитами, с польской католической верхушкой и вообще с западными кругами. Именно Романовы открывают путь в Россию многочисленной польско-украинской шляхте. В дальнейшем после побед Алексея Михайловича и присоединения большой части Польши, а именно левобережной Украины, насыщение польским дворянством происходит, что называется, ещё больше. Именно это польское дворянство, по Пыжикову, захватывает идеологическую власть в Кремле, объясняет русскому царю Алексею Михайловичу, что его православие не соответствует греческим канонам и требует проведения религиозной реформы, которая позже привела к религиозному расколу.

Согласно Пыжикову, в России, по сути дела, произошла гигантская гражданская война, к которой он относит и известные инциденты, связанные с Соловецким сидением, со Степаном Разиным и даже с Емельяном Пугачёвым.

Гражданская война, убийство, искоренение, огромная эмиграция раскольников, движение их на восток в Сибирь – всё это был огромный процесс, который потрясал Россию и который был залакирован официальной историей. Различные события вроде восстания Степана Разина были полностью вывернуты из контекста и преподаны романовскими историками как простой казацкий бунт, а советскими историками – как некая крестьянская освободительная война. Ни то, ни другое, по Пыжикову, не было правдой, а это была, с его точки зрения, война старообрядцев с новой Церковью и новой властью.

Пётр I усугубил все эти действия. Несмотря на то что при нём Россия лишается патриаршества и Церковь полностью переходит под государство, борьба со старообрядчеством усиливается, – на них был введен дополнительный оброк, что заставило старообрядцев уйти в тень. Возникли различные толки, беспоповские согласия, которые превратились в тайные низовые организации, полностью исчезающие из-под надзора официальных органов.

Это, однако, не значит, что они не существовали. Более того, они активно действовали, идеологически обрабатывали народ, в том числе против православия. Они активно занимались, как сейчас сказали бы, бизнесом, обогащались, используя всевозможные кассы взаимопомощи. Они активно политически действовали, в том числе были причастны к различным заговорам и бунтам. И они также способствовали колонизации земель и продвижению России дальше на восток.

Так как не удалось победить официальную власть в гражданской войне конца XVII века, старообрядцы перешли в глухое сопротивление. Официальной власти были видны только поповские старообрядцы, каковых, казалось бы, было всего лишь 2 процента от населения. Однако Пыжиков приводит массу документов, показывающих, что даже в XX веке к старообрядчеству себя относили не менее 20 процентов населения России, а, следовательно, в XVIII–XIX вв. этот процент был значительно больше и мог вполне доходить до половины. Пыжиков говорит о подавляющем влиянии старообрядчества на русское общество, при этом поповские согласия были от этого старообрядчества не более чем 10 процентами, то есть это была только видимая часть айсберга, а остальная часть была просто невидима для власти.