Пуговица

— Сама увидишь! — пообещал Давыдов. И залился счастливым детским смехом.

Потом он обратился к их дорогому волшебному другу.

— Пожалуйста, дорогой, уважаемый Кирпич, — произнес он проникновенно, — нельзя ли устроить так, чтобы на этом уроке мы все, весь класс, были англичанами. И пусть Светлана Алексеевна должна будет говорить с нами весь урок только по-английски. Получится так сделать, дорогой Кирпич?

— А есть другие варианты? Конечно, получится, — раздался довольный голос из мешка со сменкой. — Сделаем. Бегите скорее в класс. Все начнется со звонком.

Кирпич хихикнул.

Окрыленные Мухина и Давыдов поспешно направились в кабинет английского языка.

Учительница уже сидела там за своим столом и, не поднимая головы на входящих, что-то быстро писала в толстой тетради.

— Good Morning! — вежливо поздоровались Мухина и Давыдов. — Доброе утро, Светлана Алексеевна!

Учительница ничего не ответила: была занята своим делом, урок-то еще не начался. Ей явно не хотелось тратить зря свои силы, пока еще не прозвенел звонок.

Мухина и Давыдов сели за свой стол и принялись ждать, преисполненные самых радужных надежд.

Наконец раздался сигнал о начале урока.

Светлана Алексеевна встала, строго оглядывая собравшихся учеников.

И вдруг лицо ее исказилось ужасом.

Мухина глянула на Давыдова, чтобы удостовериться, заметил ли он странное выражение лица их учительницы.

Мухина глянула и ахнула! Рядом с ней сидел вовсе не Давыдов, а очень аккуратный, подтянутый и приветливый иностранец. На вид ему можно было дать лет двадцать пять.

Надо сказать, что прекрасный иностранец тоже смотрел на Мухину с изумлением. Она, конечно, сообразила, что наверняка какое-то превращение произошло и с ней самой, и с их одноклассниками.

Пришлось оглянуться по сторонам. Кругом сидели приветливые, ухоженные, доброжелательно настроенные иностранцы, с одинаковым выражением одобрительного ожидания взирающие на совершенно растерявшуюся учительницу.

— Не может быть! — проговорила Светлана Алексеевна дрожащим голосом. — Невероятно.

Она даже поморгала глазами, как бы желая вернуть прежнее изображение и увидеть привычную картинку: покорных и подавленных учеников.

— It’s nice to meet you! [9] — вежливо улыбаясь произнес Давыдов красивым мужским английским голосом. — Do you speak English? [10]

— Yes, I do, — неуверенно подтвердила Светлана Алексеевна. — I-i-i-it’s incredible [11].

— Don’t be nervous [12], — любезно посоветовала Мухина, любуясь своим маникюром и прелестными туфельками на высоких каблучках, оказавшимися теперь на ее ногах.

Другие присутствующие в кабинете англичане одобрительно закивали растерявшейся Светлане Алексеевне.

— What a charming girl you are! [13] — поощрительно подбодрил учительницу бородатый иностранец, сидящий за Мухиной.

В бородаче почти невозможно было узнать Степкина, вечно дергавшего Мухину за косы.

Светлана Алексеевна во все глаза смотрела на собравшуюся группу, и не думая успокаиваться от милого комплимента.

— You have wonderful taste in clothes [14], — поддержали Степкина все остальные.

Видно было, что Светлана Алексеевна всеми силами старается обрести дар речи.

— Y-y-y-you’re very generous [15], — еле выговорила она наконец, краснея и сильно заикаясь.

— Ну и акцент у нее, — еле слышно шепнул англичанин Давыдов англичанке Мухиной.

— Сама, наверное, двоечница была, — подтвердила Мухина.

В этот момент дверь класса открылась. На пороге стоял еще один иностранец. Он галантно улыбался. Тем не менее в добропорядочном чужеземце Мухина и Давыдов все же признали черты вечно опаздывающего Рыбкина.

— Forgive me for being late, — сохраняя достоинство, проговорил бывший Рыбкин. — Am I disturbing you? [16]

Светлана Алексеевна только мотнула головой, собираясь с мыслями.

— Just a minute please [17], — выговорила наконец она и побежала к двери.

— I’m looking forward to seeing you again [18], — добродушно проводил ее усаживающийся на свое привычное место Рыбкин.

Он словно бы и не удивился, увидев полный класс взрослых интуристов. Сел, положил голову на руки и сразу задремал.

Первый урок! Не все еще проснулись как следует. А тут такая возможность — учительница покинула поле боя!

Правда, она очень быстро вернулась. И не одна. С завучем. И прямо с порога возбужденно затараторила:

— Вот, Алла Игоревна! Вот, смотрите! Вот — сначала были дети, мой класс. А потом… вдруг… после звонка — смотрите… Они по-русски не понимают. Сидят. Я не знаю, кто они, чего хотят. И где дети?

Завуч смотрела на Светлану Алексеевну с глубоким пристальным интересом. Словно впервые что-то в ней заметила выдающееся.

— Они сидят, как будто так и надо, понимаете? А мне что делать? Как это они… превратились. Сидели дети… А потом — раз… И не дети.