Пуговица Дантеса

Комиссия военного суда, соображая все вышеизложенное, подтвержденное собственным признанием подсудимого Поручика Барона Геккерена, находит как его, так и Камергера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещенного законами поединка, а Геккерена и в причинении пистолетных выстрелов Пушкину раны, от коей он умер, приговорила Подсудимого Поручика Геккерена за таковое преступное действие по силе 139 Артикула воинского Сухопутного устава и других, под выпиской подведенных законов, повесить (Выделено мною. – В.С.), каковому наказанию подлежал бы и Подсудимый Камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертью прекратить, а подсудимого Подполковника Данзаса, хотя он и объясняет комиссии, что при изъявлении согласия быть посредником при вышеобъясненном происшествии спрашивал секунданта с противной стороны Графа Д. Аршиака, не имеет ли средств к примирению ссорящихся миролюбно, который отозвался, что нет никаких, но как не поступил по всей силе 142 воинского Артикула, не донес заблаговременно начальству о предпринимаемом ими злом умысле и тем допустил совершиться дуэли и самому убийству, которое отклонить еще были способы, то его, Данзаса, по долгу верноподданного, не исполнившего своей обязанности, по силе 140 воинского Артикула повесить. Каковой приговор Подсудимым Поручику Барону Геккерену и Инженер Подполковнику Данзасу объявить и объявлен, а до воспоследования над ними конфирмации на основании доклада Генерал Аудитора Князя Салагова от 18 Июля 1802 года содержать под строгим караулом.

Впрочем, таковой свой приговор представляет на благоусмотрение Высшего Начальства. Заключен в С.-Петербурге Февраля 19 дня 1837 г.

Корнет Осоргин

Корнет Чичерин

Поручик Анненков

Поручик Шигорин

Штабс-ротмистр Балабин

Ротмистр Столыпин

Флигель-адъютант полковник Бреверн 1

Аудитор Маслов» [18].

Нет, вы не ошиблись! Согласно приговору военно-судной комиссии, поручик Жорж-Шарль Дантес-Геккерен и инженер-подполковник Константин Карлович Данзас были приговорены

к повешению. А камергер Пушкин – признан виновным.

Dura lex, sed lex. Закон есть закон…

* * *

Если бы убийцу Пушкина просто-напросто вздёрнули (желательно, конечно, без секунданта), то всё выглядело бы не так трагично. По крайней мере, восторжествовал бы общеизвестный принцип талиона: око – за око, зуб – за зуб. Но в том-то и дело, что аудитор Маслов, к словам которого, если помните, я обещал вернуться, ошибался. И «по сему делу приличные узаконения» имелись. Да ещё какие!