Пуговица-камея

– Милый Рандольф, я дам тебе хороший совет. Если человек хочет сделать предложение девушке, то он не должен забывать два важных правила; ты же, кажется, нарушил оба.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Прежде, чем я объяснюсь, ответь мне на один вопрос: прав ли я, предполагая, что ты сам желаешь жениться на Доре?

– Откровенно говоря, я был бы счастлив, если бы мог добиться ее любви.

– Хорошо, так я тебе скажу оба правила: во-первых, никогда не говори дурно о своем сопернике; во-вторых, не опоздай с предложением.

Рандольф взглянул внимательно в глаза Митчелю, затем протянул ему руку, которую тот горячо пожал.

– Благодарю тебя, – сказал Рандольф и направился к группе, в которой находилась Дора.

– Могу ли я поговорить с вами наедине несколько минут? – тихо сказал он ей, когда представился благоприятный момент. Видимо, пораженная тоном его голоса, Дора взглянула на него.

– Это очень важно? – спросила она.

– Очень, – коротко отвечал он. Тогда, извинившись, Дора пошла с ним в соседнюю комнату.

– Мисс Дора, – сказал он, – прошу вас, выслушайте меня до конца. Вы, вероятно, знаете, что я вас люблю. Я, правда, не говорил вам еще этого, но вы – женщина и давно уже прочли это в моем сердце, тогда как я, мужчина, не могу разобраться в вашем. Одно время я думал, что и вы расположены ко мне, но в последнее время… Впрочем, не будем об этом говорить; скажу вам только, что я был бы бесконечно счастлив, если бы вы позволили мне надеяться, что я могу в один прекрасный день назвать вас своей. Взамен этого отдаю вам всю свою жизнь. И теперь, я думаю… это все, что я хотел вам сказать. Дора, любимая, милая крошка Дора, согласны вы довериться мне?

Говоря так, он тихонько взял ее руку, и так как она не отнимала ее, то у него хватило мужества заговорить горячее. Она же минуту колебалась, потом отняла руку и посмотрела на него влажными глазами.

– Действительно ли вы меня очень любите? – спросила она.

– О, я и сказать вам не могу, как сильно. – Он вновь попытался завладеть ее рукой, но она отдернула ее и снова спросила:

– Вы не заботитесь о деньгах?

– Мисс Ремзен, вы оскорбляете меня!

– Нет! Нет! – быстро отвечала она. – Вы меня не поняли; я говорила не о моих деньгах. Я не могу вам этого объяснить, но вы все же должны ответить на мой вопрос. Было ли бы это вам не приятно, – ах, как бы мне выразиться? – если бы я, например, сделала что-нибудь такое, что стоило бы вам больших денег…

– О, понимаю, – сказал Рандольф с облегчением. – Вы хотите этим сказать, что вы любите мотать деньги. Не беспокойтесь об этом; вы можете тратить столько денег, сколько только возможно, я никогда на это не пожалуюсь.

Это, казалось, ее очень успокоило. Она посмотрела на гостей, и он увидел, что ее взор остановился на Торе. Острое чувство ревности заставило сжаться его сердце, и он собирался уже заговорить, когда она снова повернулась к нему.

– Надеюсь, вы не рассердитесь и не станете думать обо мне ничего худого, – заговорила она со сдерживаемым волнением. – Есть нечто, чего я не могу вам объяснить, но если бы я могла, вы ничего бы против этого не имели, в этом я уверена; но пока не придет день, когда мне можно будет объяснить вам все, я не могу вам ответить. Хотите вы ждать? – спросила она умоляющим голосом.

– Как долго? – спросил он взволнованно и боясь, не относится ли ее тайна к Торе.

– Вам будет неприятно, если бы я вас попросила подождать… ну, скажем, до Нового года?

– Это очень долго, но если вы так хотите, я покорюсь.

– О, благодарю вас!

Вот все, что она сказала; но в голосе ее слышалась радость, в глазах стояли слезы и, как ему показалось, они блеснули на секунду любовью – любовью к нему. Повинуясь своему чувству, которому он не в силах был противиться, тем более, что и она не выказала сопротивления, он притянул ее к себе, и его губы коснулись ее губ. Он почувствовал себя удовлетворенным, хотя она тотчас же отошла от него и подошла к Торе, который ее горячо приветствовал.

В течение последующих недель ему пришлось часто страдать от ревности, но воспоминание о той минуте, когда она открыла ему свою душу, успокаивало его.

«Она не поступила бы так, если бы обманывала меня, – говорил он себе. – Она меня любит, но между нами стоит что-то, чего я не понимаю и что заставляет ее так со мной обращаться. Я должен запастись терпением, ждать и верить ей. Она верна мне».

Но затем поднимались старые сомнения.