Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь

– Не свернуть ли нам шею одной из них?

– Это должен решить Робби, – сказал Кестер. – Человек получил подарок, а ты к нему с такими прозрачными намеками. Некрасиво это, Готфрид.

– А заставлять дарителей подыхать от жажды, по-твоему, красиво? – ответил Ленц и откупорил бутылку.

Сразу по всей мастерской разлился аромат рома.

– Святой Моисей! – воскликнул Готфрид.

Мы стали принюхиваться.

– Не запах, а просто какая-то фантастика, Отто. Для достойных сравнений нужна самая высокая поэзия…»

Ощущение было такое, будто бы кто-то вставил железный кол в мое забетонированное нутро и пытается расковырять этот монолит. У меня даже зубы заныли. Три товарища… Я, Димка и Серж… Одноклассники. Потом – одногруппники. Димка потерялся первым – в горах, где-то на Тянь-Шане, его тело так и не нашли. Он был одержим идеей встретить Снежного человека и, как рассказывали позже те, кто бросил его в горах, Димка, услышав об окончании экспедиции, решил искать сам. Позже я много раз пересматривал известные мутноватые кадры с изображением Йети и мне в голову приходила сумасшедшая мысль, что Димка в конце концов нашел этих существ и просто не захотел возвращаться. Может быть, они были лучше нас… Серж, тот самый Серега, процветает в Эдмонтоне с женой-мулаткой и тремя детьми. О себе вообще помолчу. Ничего хорошего…

Я не заметил, что пробыл в номере больше положенного! Вскочил как ужаленный, молясь о том, чтобы хозяйка книги не вошла в комнату – быстро пропылесосил пол, вытер пыль, перестелил простыни, идеально разровнял поверхность одеяла и так же бережно положил сверху книжку. Мне было жалко выпускать ее из рук, она была как живая. Мне хотелось спрятать ее под полу рабочей куртки и унести с собой. Две минуты у меня осталось на ванную комнату. Там тоже было относительно чисто. Я поменял полотенца, разложил на полках мыло, шампунь и прочую ерунду. Бросив последний взгляд на результаты проделанной работы, я заметил, что у зеркала лежит трогательный тюбик зубной пасты, передавленный в «талии». Надо же! Именно за это я получал взбучки сначала от матери, позже – от Светки, но так и не избавился от этой раздражающей всех моих женщин привычки – выдавливать тюбик с середины…

* * *

В три часа ночи я вышел от Марии де Пинта. Спать мне оставалось часа два-три. Улицы все еще были переполнены людьми – преимущественно молодежью – и гудели, как улей. Двери дансингов распахнуты настежь и, как обычно, в темных залах толклось немало народу, тесно прижавшегося друг к другу. Я подумал, не лучше ли мне просидеть в пабе эти несчастных два часа, ведь все равно – не высплюсь, как следует. Я завернул к Аль Венетто. У него на окраине было тише, чем в центре, да и публика постарше. Я решил пить «Grand marnier», как распоследнейший сноб, а кроме того, приобрел и синюю пачку «Голуаза». По отношению к Марии я чувствовал себя последним подлецом, ведь буквально пятнадцать минут назад рьяно отказывался пройтись с ней куда-нибудь, поклявшись чуть ли не на Священном Писании, что пойду прямо домой. Если она позвонит, упреков не избежать. Разве совру, что принимал душ и не слышал звонка. Душка Аль радостно замахал мне руками из-за стойки и зацокал языком, когда я, вместо обычного пива, заказал «Grand marnier».

– Что случилось? – участливо спросил он.

Я наморщил лоб, стараясь вспомнить, что же случилось. И что вообще могло случиться?..

– Принеси вторую рюмку для себя, – сказал я. – И пей коньяк, если хочешь. Я угощаю.

Аля никогда не нужно было просить о чем-то дважды. Он оглядел зал – все ли в порядке? – и присел за мой столик.

– Ты читал «Три товарища»? – спросил я.

– Три? Товарища? – Аль уперся взглядом в потолок и несколько минут сосредоточенно молчал.

– Не напрягайся, Аль, это я так… Вопрос чисто риторический.

– А что это за товарищи такие? Чем они знамениты?

– Да, в общем-то, ничем. Просто хорошая книжка, я ее читал давным-давно. Даже забыл когда…

– Ты что, заскучал? – у Аля была потрясающая черта: он всегда умел попасть в точку, причем совершенно случайно. Наверное, он мог быть первоклассным снайпером: бил бы в «десятку». – Тебе здесь не нравится, Майкл? Тебе нужно встряхнуться, заняться чем-то мужским. Хочешь, я познакомлю тебя с Эджидио?

– Кто такой Эджидио? – вяло спросил я.

– Эджидио-акула.

– Почему – «акула»? – Я совсем забыл, что местные жители по традиции дают друг другу разные прозвища.

– Его дед в начале 40‑х поймал у этих берегов здоровенную акулу, – пояснил Аль.

– Вот как… Так что же это за Акула?

– Мой сосед. Профессия у него интересная, не чета нашим – он подводный археолог.