Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

О том, что сотрудники посольства Германии в Москве в спешном порядке сжигают в подвалах свою секретную документацию и готовятся к срочному отъезду в Берлин, в те дни докладывал не только агент «Зефир», но и ряд других агентов, работавших на немецком направлении. Эти донесения от начальника контрразведки Павла Васильевича Федотова шли к Берии, а тот докладывал об этом лично Сталину. По всем приметам выходило, что эти события имели под собой серьезную подоплеку – возможное скорое объявление Германией войны Советскому Союзу. Но Сталин в это не верил, поскольку был убежден, что Германия не сможет воевать на два фронта – против СССР и Англии. Как мы знаем, Сталин ошибся. По мнению П. Судоплатова:

«К сожалению, наша разведка, как военная, так и политическая, перехватив данные о сроках нападения и правильно определив неизбежность близкой войны, не спрогнозировала ставку гитлеровского командования на тактику блицкрига. Это была роковая ошибка, ибо ставка на блицкриг указывала на то, что немцы планировали свое нападение независимо от завершения войны с Англией. Крупным недостатком нашей разведывательной работы явилась слабая постановка анализа информации, поступавшей агентурным путем. Убедительным доказательством такого вывода может служить то, что только в ходе войны и в Разведупре, и в НКВД были созданы в системе разведуправлений отделы по постоянной оценке и обработке разведывательной информации, поступавшей из зарубежных источников…»

«Я дала вам согласие вести подпольную борьбу…», или Вставай, страна огромная!

Черное воскресенье, или Война началась. – Москва военная. – Фильмы для Зои. – «Московский план», или Агент «Зефир» остается в Москве. – Чекистское подполье: от композитора до священника. – Агенты с «Мосфильма»

В воскресенье 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Это событие застало миллионы советских людей врасплох. И это несмотря на то, что в воздухе давно пахло войной. Просто никому не хотелось верить, что мирная жизнь так внезапно закончится и начнется военный кошмар. Впрочем, в кошмар тогда мало кто верил – большинство советских людей были убеждены в том, что Красная армия достаточно быстро выбросит фашистскую орду за пределы родного Отечества. Но чтобы это произошло быстрее, требовалось помочь родной армии всеми возможными силами. В том числе и средствами кинематографа.

Война только началась, а Зоя Федорова уже включилась в агитационную работу. От агентурной деятельности ее временно отстранили, поскольку немецкое посольство было закрыто, а его сотрудников вывезли на юг, чтобы там обменять на представителей советского посольства, задержанных в Берлине. Кстати, в те дни многие агенты, вроде «Зефира», оказались временно не у дел. Например, Руди Шмидт – он же Николай Кузнецов. Читаем у Т. Гладкова:

«…Инструкция была короткой: никаких шагов самому не предпринимать, звонками никому не надоедать, надолго квартиру не оставлять, надолго телефон не занимать. Ждать дальнейших указаний.

День за днем раскручивался маховик войны. Советские сводки были уклончивы и туманны. Понять из них что-либо о реальном положении на фронтах было затруднительно. Но скрыть сдачу крупнейших городов, таких как Минск, Рига, Таллин, Вильнюс, наконец, Киев, сам факт неслыханных потерь, утрату огромных территорий было невозможно.

Кузнецов слушал и немецкие сводки. В первые же дни всем владельцам радиоприемников (тогда они регистрировались в обязательном порядке, словно оружие) было предложено сдать их на специальные склады – на хранение, впредь до особого распоряжения. Николаю, однако, руководство оставило его „Хорнифон“. Но и немецкие сообщения не давали правдивой информации: если им верить, то Красной армии давно уже не существовало. Оставалось лишь гадать, кто же в таком случае оказывает столь ожесточенное сопротивление не знавшему ранее преград вермахту?..

Гражданин Рудольф Вильгельмович Шмидт на самом деле нигде не работал, так называемому бронированию от мобилизации в Красную армию не подлежал. Между тем по всему городу денно и нощно ходили группами по трое вооруженные комендантские патрули, они имели право проверять документы не только у подозрительных лиц, но вообще у всех мужчин призывного возраста. Если у них не оказывалось в военном билете отметки о бронировании (таковые ставились незаменимым специалистам и высококвалифицированным рабочим оборонных заводов), задержанных незамедлительно препровождали в ближайший призывной участок. Гражданин Шмидт, как этнический немец, вообще мог быть подвергнут депортации далеко на Восток.

Контрразведке пришлось предпринять необходимые меры, чтобы обезопасить Кузнецова от подобных неприятностей, да и пайком обеспечить.