Пуля времени

Но начальник штаба высунулся из вестибюля на улицу и покачал головой:

– Напротив стоит экипаж, а в нем Лодыга. Он меня узнает, тогда все насмарку.

– Как поступим?

– А вот так! – Ратман нашелся мгновенно.

Он сдернул картуз, прикрыл им лицо и нырнул под зонтик выходящей на улицу дамы:

– Простите мою навязчивость, но ваше лицо кажется мне знакомым. Вы случайно не из фамилии фон Мекк?

Дама, сочная молодая брюнетка, поощрительно улыбнулась:

– Нет, я случайно из фамилии Морозовых. Но Мекки мне хорошо знакомы.

– Вы так красивы, что я подумал… Право, мне неловко…

Георгий шел под зонтиком брюнетки, нес всякую чушь, а краем глаза поглядывал, далеко ли дрожки с Лодыгой. Когда опасность миновала, он вылез наружу и откланялся:

– Весьма польщен, благодарю!

– За что же? – улыбнулась купчиха, явно предлагая продолжить знакомство.

– За ласковый взгляд, прелестная валькирия! Честь имею!

И он быстро удалился в переулок. Там его уже поджидал белый от злости атаман – грим позволил Казаку выбраться из западни самостоятельно.

– Ну, держись, Макар Свинов! Мое казначейство решил грабануть. Какая наглость…

– Да, явно они с Копром не просто так явились сюда, – согласился Георгий. – Испортят нам весь праздник. Ведь если моя догадка верна и Лодыга доносчик, полиция будет знать о готовящемся налете. Поставят засаду на Хряка, а придем мы. И попадемся.

– Ммм…

Они сели на этот раз в одну пролетку, велели извозчику поднять верх и отправились в Андроновку. Всю дорогу Скурихин молчал.

Когда приехали на постоялый двор, он подозвал Гурлюка:

– Иван, срочно вызови мне на вечер Хряка и этого… как его? Есаулом при нем.

– Копра?

– Да. Пусть ждут меня в восемь часов… Где? Сюда их звать нельзя, спалим малину. Ага. В Даниловке есть трактир «Гуси-лебеди». Нехай там. Ты едешь со мной, и конвойцев возьми. Дело серьезное: эти твари на наше казначейство нацелились!

Конвойцами в то время назывались отнюдь не конвоиры, сопровождающие арестантов, а чины личного конвоя государя императора. То есть привилегированные телохранители, элита. В банде Скурихина конвойцами именовали троих плечистых молчаливых казаков, которые дрались вместе с атаманом в команде пешей разведки против японцев. Они держались особняком и производили серьезное впечатление.

– Есть!

6

Ровно в восемь вечера Казак со свитой пришел в чистую половину трактира. Хряк и Копер уже были там и цедили пиво. Увидев Ратманова, Хряк оскалился:

– Жоржик, ты уже здесь пристроился, гаденыш! А я вот щас расскажу его высокоблагородию, за что я тебя выгнал.

– Он уже рассказал, – спокойно ответил полковник. – Я взял его к себе на испытание. Выдержит – останется.

– Жорка же капорник!

– Почему же ты его не казнил?

Хряк потупил взор:

– Пожалел. Он меня перед этим от пули заслонил. Но бумагу-то в полиции подписал. Ты спроси его, спроси.

– Да уж спросил. Он и не скрывает, что подписал. Для того чтобы выйти из цинтовки. Но сейчас не об этом речь.

В голосе Скурихина появилась такая жесткость, что Ратманов поежился.

– Ты, Хряк, что сегодня делал на Каланчевской улице?

Один атаман обиделся на второго:

– Я должен тебе отчет давать? Ты «иван», и я «иван», мы равны друг перед дружкой.

– Это тебе так кажется, что равны, – рявкнул Казак. – Прикажу, и тебя не будет. Силенками ты не вышел со мною меряться, Макарка. И еще… – Он бросил взгляд на вражеского есаула и сказал: – Копер тоже был там. И Лодыга сидел в пролетке, верно? Ты взял его в разведку. А знаешь, что твой Лодыга – секретный освед полиции? Не липовый, как Жора-Гимназист, а настоящий. И теперь Кошко знает, куда ты нацелил свою команду. Иди, ломай казначейство. Там тебя будут ждать.

Свинов стоял, сжав кулаки, и жег взглядом Ратманова. Потом сказал ему через плечо противника:

– Ты меня зорика хочешь лишить? Бабу совратил, она теперь сама не своя, плачет с утра до ночи… А теперь еще и казначейство. А ну, давай поговорим, как следует фартовым людям.

Он отодвинул Скурихина, вынул из сапога финку и шагнул к попаданцу. Тот замер. Своего ножа у него не было, да и не силен был капитан в этом искусстве. Получил когда-то несколько уроков в спецназе, но ни разу не применял и все позабыл. Вот если бы на кулаках…

Словно прочитав его мысли, полковник положил руку Хряку на плечо:

– Уймись покуда. Нож спрячь. Если чувствуешь обиду – бейтесь голыми руками.

– Я готов, – тут же согласился Георгий. Еще со школы милиции он обучался карате и боевому самбо и потом совершенствовал навыки.

Хряк проворчал что-то, но убрал нож и сделал еще шаг:

– Ну, держись, галман…

Противник был шире в плечах и визуально сильнее. Полагал, что легко справится с бывшим подчиненным.

«Иван» напал размашисто, но оказался слишком медлителен для драки с таким опытным бойцом, как капитан Бурлак. Тот легко уклонился от первых ударов, выцелил нижнюю челюсть и заехал в нее, вложив в выпад весь свой вес. Хряк запнулся, потом его повело в сторону. А дальше все было в одни ворота. В течение минуты не то бандит, не то полицейский превратил физиономию атамана в кровавое месиво. Когда, наконец, Хряк рухнул на землю, он был уже без сознания.