Пульс за сто

Он машинально достал пачку сигарет и тут же убрал ее — курить в университетском городке воспрещалось.

— Не сдал?

— Хуже. Еще и разозлил Линдемана не на шутку.

Юрген удивленно поднял брови.

— Профессора Линдемана? Как это тебе удалось?

— Сам не пойму. Мне казалось, с историей искусства особых проблем не будет.

Юрген саркастически ухмыльнулся.

— Неужели на этот раз ты открыл перед экзаменом хоть какой-то учебник?

— Тебе легко насмехаться, — вспыхнул Курт. — Имея высший балл на всем факультете…

— Можно подумать, этот высший балл достался мне по наследству, — парировал приятель.

Укол достиг цели — Курт смутился. Университет в целом и будущая профессия в частности были ему глубоко безразличны. Если говорить точнее, он вообще терпеть не мог учиться. На поступлении в университет настоял отец. Единственная причина, по которой Курт дал себя уговорить, заключалась в том, что отец не только оплачивал его учебу, но и положил сыну немалое денежное содержание. Это содержание позволяло неплохо проводить время, остававшееся от скучных занятий. Его потеря стала бы для Курта настоящей трагедией.

— В гробу я видал всю эту науку, — буркнул он скорее из упрямства.

Юрген пожал плечами.

— Твое право. Наука это переживет. Только тебе не кажется, что с таким отношением трудно рассчитывать на иной исход?

— Но билет выглядел таким легким! — Курт никак не мог отойти от перипетий злополучного экзамена. — «Музыкальная жизнь Вены конца XVIII века».

— Почему ты решил, что это простой вопрос? — удивился Юрген.

— Но ведь здесь идет речь о Моцарте.

— И что?

— Я посмотрел в интернете «Амадей».

Юрген непонимающе уставился на приятеля.

— Ты что же, всерьез полагаешь, что, посмотрев кино, даже если это фильм Милоша Формана, можно подготовиться к экзамену?

— Почему нет? Я полагал, он основан на фактах. А память у меня хорошая, ты знаешь. Говорил, не замолкая, минут десять.

— Однако профессора Линдемана это не впечатлило.

— Впечатлило. Еще как. Перед тем, как выставить меня за дверь, он сказал… — Курт наморщил брови, вспоминая: — «Молодой человек, незнание простительно, но невежеству прощения нет».

Юрген присвистнул.

— Бог мой! Чем же ты его так достал? Хотя, погоди-ка… Ну конечно! Ты наверняка поведал ему про коварного Сальери!

— Да. А что в этом такого?

— Господи! Курт! Сальери — любимый композитор Линдемана! Об этом знает весь факультет. Ты что, ни разу не был на его лекциях?

Курт отвернулся.

— Был. Но, признаться, особенно не слушал, о чем идет речь.

— Надо же! — Юрген все не мог успокоиться. — Сказать Линдеману, что Моцарта убил Сальери!

— Но ведь это так?

— Так — не так, какая разница? Никто толком этого не знает. Во всяком случае, Линдеман уверен в обратном. Да, Курт… Кажется, ты влип.

— Сам знаю.

— Теперь будешь сдавать осенью?

— Только не это! Если отец узнает, что я не закончил курс, денег мне не видать.

— Как же ты собираешься выкрутиться?

— Спроси чего проще. Хочу в конце недели попросить Линдемана о пересдаче, — сказал Курт без особой уверенности в голосе.

— И думать забудь. Он теперь долго не успокоится. Ты оскорбил его любимого героя.

Курт почувствовал себя совсем мерзко.

— Считаешь, нет никакого выхода?

— Не знаю. Разве что в следующий раз ты потрясешь его глубиной знаний.

— Издеваешься?

— Ну почему же? Посиди в библиотеке, залезь в Интернет… Возможно, набредешь на что-то такое, чего старик не знает. Это может его пронять.

— Линдемана? — удивился Курт. — Думаешь, он чего-то не знает?

— Вообще-то маловероятно, — согласился Юрген.

— Тогда мне конец.

Некоторое время приятели посидели в тягостном молчании. Потом Юрген неуверенно кашлянул.

— В принципе, есть один способ.

Курт с надеждой поднял глаза на приятеля.

— Способ? Какой?

Юрген как-то странно посмотрел на него.

— Поговорить с Моцартом.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Курт.

— То, что ты слышал. Можно попытаться вызвать дух Моцарта. Это единственный способ узнать то, чего точно не знает Линдеман.

— Прекрати! — Курт резко вскочил, чуть не опрокинув нетронутую чашку кофе. — Твои дурацкие шутки сейчас не к месту! — Он не ушел лишь потому, что Юрген, вопреки ожиданиям, не рассмеялся, а продолжал серьезно смотреть на него.

— Может, сядешь? — спокойно поинтересовался он.

— Сяду, если ты прекратишь меня подкалывать. — Курт опустился на место.

— Никто тебя не подкалывает. Я абсолютно серьезно. Такую штуку можно проделать. Правда, мне самому не доводилось, но будет даже интересно.

— Погоди-ка, — растерялся Курт. — Я тебя не понимаю. Ты что, реально собираешься вызывать духов? Это же полная чушь.

— Почему?

— Как — почему? — Курт почувствовал себя совершенно сбитым с толку. — Странный вопрос. Никогда бы не подумал, что услышу такое от тебя. Столоверчение, медиумы… Над этим смеялись еще в прошлом веке.

Юрген пренебрежительно поморщился.

— Столоверчение — удел дураков. Фокус для неискушенной публики. Речь об ином. О незаслуженно забытом знании, которым люди пользовались веками.

— О чем ты?

— Магия. Древние книги, написанные мудрыми людьми.

— Мой бог! Юрген! Какая магия?! Ты философ!