Пушковое царствие (СИ)

— Да, давай. И да, орешки лучше. И конфетки лучше. Можно шоколадные. Ой, чего говорю, лучше леденцы или мармеладные червячки.

— Ладно, сладкоежка. Прыгай к своим. Завтра посоревнуемся — устало сказал я, внимательно проследив, чтобы эта рыжая, не «промазала» мимо ветки. Уж больно она прыткая была. Потом вошёл в дом, и лёг на кровать, прямо в одежде. Книгу обнял одной рукой, а магический шар с белым светом, поместил в ладонь другой. И уснул «без задних ног» …

Разбудил меня среди ночи аккуратный стук в дверь. Я спросонья открыл глаза, и сначала не понял, что же происходит. Потом встал с кровати, и пошёл открывать.

На пороге стоял Тимофей Иванович. Он опирался на свою красивую трость, и внимательно смотрел на меня. Я опешил, и тоже на него уставился, не понимая, что это всё означает. Потом опомнился, жестом руки пригласил его войти, и посторонился. Он воспользовался моим приглашением, и вошёл в комнату. Эта молчаливая мизансцена слегка пугала меня, и я весь вытянулся в струну, ожидая плохих новостей. Жизнь научила, что от ночного звонка или стука в дверь, ничего хорошего ждать нечего. Присев на краешек своей кровати, я обратился к хозяину «белого» ведомства:

— Среди ночи добрые вести не стучат в дверь. Я правильно понял, что что — то случилось?

— Верно, Дима. Случилось непредвиденное, — начал он разговор, — иначе бы я тебя ни в коем случае не будил бы ночью, зная, что ты ещё не оправился после болезни. Но ситуация такова, что нам нужно с тобой сейчас уезжать.

— Куда, позвольте полюбопытствовать? — спросил я.

— На слушание твоего дела. «Нейтральные» назначили заседание на четыре часа утра. У них видите ли плотный график, и другого времени они для нас не нашли. Поэтому нужно собираться.

— А нас берёте? Мы свидетели, как всё было. «Серебряные» захотят и нас послушать — оттопырив от тревоги уши, сказала Маруся.

— Ты забыла, что у них есть «экран событий»? — ответил Тимофей Иванович, — им не нужны свидетели. И потом, ты проводник, а сегодня мы транспортируемся другим способом. Не переживай, ничего с твоим «прозрачным» не случится. Он мне тоже очень нравится, поэтому я буду о нём заботиться не хуже тебя.

— Обидно конечно, но ладно. Раз сам хозяин на разбор едет, значит я спокойна — сказала Маруся и свернувшись калачиком, продолжила прерванный сон. Медведь грузно поднялся, и мы пошли в сторону выхода из комнаты. В коридоре меня уже ждала Мария, которая «всучила» мне отвары, которые необходимо было принимать в течении дня, и отдельную колбу, чтобы я мог войти в состояние «прозрачности», если понадобится ситуации. Ворчала, что «нейтральные» совсем от своей значимости обнаглели, и что нельзя вот так среди ночи поднимать больного.

— Я тебя умоляю, не ворчи, — сказал Тимофей Иванович, — ну ты же знаешь, что это бесполезно. Тем более, что это мы нарушили законы, и «чёрные» сейчас упиваются своей вседозволенностью и важностью. В коем то веке «белые» в обвинении. А то всё они, да они. Тоже поди, не сахар.

— Да на них пробу ставить негде, хозяин, — запричитала Мария, — давно пора хоть немного их дела просматривать повнимательней. Может мир был бы чище, хоть немного. А то «белое» ведомство скоро совсем без сотрудников останется, и некому работать будет. Как что случится, «серебряные» тут как тут. Слуги «Фемиды», не иначе. Жуть.

Она ворчала, и одевала меня. Мазала мазями, и снова причитала, как мама. Я поцеловал ей руку, в порыве преданности и любви к ней. А она обняла меня, и прослезившись, подпоясала рубаху. Я уставился в зеркало. В длинной, старославянской косоворотке, подпоясанной бечёвкой из белых ниток, я казался себе каким-то неземным, и действительно «древним». Как старец из фильмов про Древнюю Русь. И конечно — же, вся одежда была белоснежно — белая. Хозяин ведомства был одет заботливой Марией в точно — такую — же рубашку. Единственное отличие в нас было — это его амулет, одетый на шею, символизирующий «белое» ведомство. И сделан он был из древесины священного дерева — дуба, который растёт только на берегу белого озера, возле белой горы. Так он пояснил мне, бестолковому, что же это за украшение. И сказал, что он обязательно покажет мне это место, и разрешит сделать мне такой — же. Но это будет позже, потому что нам уже было пора транспортироваться.

Мы подошли к роще, в которой я познакомился с белкой — сладкоежкой, сели на лавочку, и Тимофей Иванович положил мою руку на набалдашник своей трости, и прикрыл своей лапой.

— Ничего не бойся, Дима. Просто расслабься — сказал медведь, и мы начали потихоньку растворяться…

Глава № 11