Пустая клетка

– Совсем молодой. Красавица была. Я её едва помню. Тоже тогда там жил. Она ведь из наших мест была. Белокурая такая, синеглазая. Её брат был известный в наших краях соколятник. Я её не застал, но люди рассказывали. Он и познакомил Урук-Тимура с сестрой. Он тогда у хана Тохты состоял при личной охоте. Сгинул потом в смуту.

– Не помнишь как звали?

– Помню. Туртас.

XVII. Малиновый квас

– Хватит своих лошадок бить на ханской службе. И так уже второй день их гоняю. Отведу-ка я их домой.

Голос Злата стал усталым, блеск в глазах потух. От былого охотничьего задора не осталось и следа. Теперь он едва понукал лошадей, пустив их быстрым шагом.

– Опять все ниточки ведут к этому самому Санчо, который уже никогда никому ничего не расскажет. Почему я думал, что Веляй замешан в этом деле? Помог человек передать почтовых голубей, не мог же он заранее знать, как всё обернётся. Зато теперь уже точно знаю, что за человек приходил к Урук-Тимуру. Значит, Туртас вернулся с того света.

– Говорили что он пропал?

– Исчез ночью с корабля. Не взял ни единой вещи. Я думал его тоже убили и сбросили за борт. Когда понял, что не его ножом Намуна зарезали. Эх! Надо бы Хайме сказать. Он ведь сейчас его ищет.

– Зачем?

– Поговорить, наверное, хочет. Все ведь уже давно забыли эту историю. Я Туртаса хорошо знал. Мы ведь в одной каюте жили. От корабельщиков и стражи отдельно. Я при письме состоял, а он при ханских голубях. Для них целая голубятня была сделана. Много людей было послано вперёд по пути хана. Чтобы можно было послать с голубем письмо на соседний стан. А оттуда дальше. К самому Сараю. И обратно. До самой Руси такие люди были посажены вдоль Волги. Не приходилось ещё хану забираться в такую даль, за леса. Побаивались. У Тохты было много врагов. Его отъезд им был на руку. Туртас был соколятником не простым. Лично при хане состоял. Его любимых соколов возил. Только сам любил больше ястребов. Говорил, с ними интереснее. Сокол, он с высоты нападает. Открыто. Увидел дичь, спустил птицу и смотри, как она её бьёт. А с ястребом нужно подобраться к жертве. И выпустить её внезапно. Наперехват. Поэтому и поставили его к голубям.

– Почему?

– С ястребом можно засесть невдалеке от голубятни и ловить отлетающих голубей. Пока ещё высоту не набрали. Или подлетающих. Дело это нелёгкое, голубь птица сильная и не всякий ястреб на него решиться напасть. Да и видит он его издалека. Но, если удастся перехватить почтаря с тайным письмом – дело того стоит. Туртас по таким делам большой мастер был. И голубей перехватывать, и тех, кто за ними с ястребом охотиться ловить. Поговаривали, благодаря ему какой-то важный заговор открыли. Тохта ему лично золотой пояс подарил. Я вот четверть века служу, а такой не выслужил. Мне говорил, что Тохта обещал его женить на девушке из Золотого рода, дочке какого-нибудь потомка самого Чингизхана. А это уже прямая дорога за ханский стол на пиру. Вот они куда, бывает, птички-то выносят.

Слыхал про князя Фёдора Ростиславовича? Был он из смоленских князей. Третий сын у отца. Ещё по молодости женился на ярославской княжне, но там свои дела, чужака к правлению не подпустили – тёща его всем верховодила. Вот, когда хан Менгу-Тимур потребовал русских воинов, и подался он в Орду. Да так полюбился здесь хану и его жене, что тот назначил его своим личным виночерпием. Стал вроде нашего Намуна. А потом хан и дочку свою за него замуж выдал. Сначала по монгольскому обычаю, а потом, как в Ярославле у Фёдора русская жена померла, то уже чин-чином окрестил хатунь именем Анна и в церкви обвенчался. В Ярославле у него дети остались от первого брака. Ну, ему тесть и пожаловал ярлык на княжение. Вернулся из Орды не бедным приживальщиком, а всесильным ханским зятем. Гургеном. Бывшая тёща, как губки не поджимала, но пришлось смириться. Однако, втихомолку пакостили, как могли. Плюнул князь-гурген на всё это дело слюной и поехал в Орду, хану плакаться. От ярлыка отказался в пользу малолетнего сына. Менгу-Тимур ему в утешение, а остальным в назидание и выдал зятю ярлык на всю Булгарскую землю и на Черниговщину. Весь край от Волги до Днепра и за Волгу до гор. Потом прибрал к рукам и отчину – Смоленск. Я встречал людей, которые помнили князя Фёдора Ростиславича. Говорят был он очень высок и виду богатырского. Были о него большая помощь и заступничество для наших митрополитов. Тесть их всячески жаловал и ярлыками награждал. Поговаривали, что скоро восторжествует во всей Орде православие.

– А что дальше с ним было?

– Известное дело. Был он тестем силён, а как хан умер и его талан кончился. Смута началась на долгие годы. Потом уже при Тохте сумел он вернуться в Ярославль, где его сын от первой жены помер. Не с пустыми руками приехал, деньги у него от прежних счастливых лет ещё оставались. Да и церковь его былых благодеяний не забыла. Так и княжил в Ярославле до самой смерти. Там и похоронен в соборе, который сам построил. Нынешний ярославский князь Василий Грозные Очи – внук его. Получается, что Менгу-Тимуру правнук. А Узбеку двоюродный племянник.