Пустынь

Приближалась Пасха, и наконец, на самый светлый и важный Праздник, отец Иоанн допустил Марию к Причастию. В том момент она чувствовала себя недостойной, низкой, но всё же робко приняла Священный Дар и почувствовала невероятное облегчение. Она прощена. Она, кажется, даже простила себя сама за всё. Но прошлое никуда не денешь, оно остаётся в памяти бледным призраком, серым пеплом, тем, чего, может, никогда и не было, будто сном, покрывающим отрезок жизненного времени.

В Светлый Праздник женщине впервые разрешили пообедать вместе за одним столом со всей братией. Этот день был свободен от забот и украшен распустившимися белыми цветками плодовых деревьев. Вечером Мария и Илья сидели вдвоём среди белого сада, единичные лепестки отрывались лёгким движением ветра и опускались на теплую землю. Розовый цвет заливал ещё молодые прекрасные лица. В такие минуты, как говорят, время останавливается.

– Маша, я больше не могу быть послушником, я люблю тебя, – вырвалось внезапное признание у Ильи.

Мария посмотрела в большие и ясные глаза молодого мужчины, в которых светилась праведность и доброта, приблизилась к его пылающим губам и крепко поцеловала.

– Я тоже полюбила тебя, Илья, но ты не знаешь, что я такое, а если узнаешь, то больше не захочешь видеть меня и знать.

– Мне это совсем неважно. Это не имеет значения.

– Нет, имеет, я должна рассказать тебе правду! Меня зовут Мария Осколкова, мне тридцать два года. У меня был муж, я изменила ему и забеременела, он заставил сделать аборт – я сделала, потом он начал бить меня, и я убила его, итак, я убила двух людей: моего малыша и ненавистного мужа! Меня посадили – я сбежала из колонии! Вот как я здесь оказалась, беглая преступница. Я совершила таки страшные грехи, и теперь должна гореть в аду! Я монстр. Это невозможно искупить… Прости, что я не тот человек, который тебе нужен.

И она ушла. Илья остался сидеть на скамейке, как вкопанный. Голова его взрывалась, но не от мыслей, а от смешанных и непонятных эмоций. Так прошло несколько часов или минут, он не понял: время не поддавалось объяснению, как и жизнь. Тогда послушник решил пойти к настоятелю. Разговор их был долгий и трудный, но упали слова отца Иоанна на раскалённую душу брата Ильи очищающим дождем: «Благословляю тебя, сын мой!»

Утром Илья отправился к домику, где жила Мария, но её там не оказалось, тогда он поднялся на холм, где они обычно сидели, и не ошибся: она была там и смотрела вдаль, нервно дёргая стебельки травинок. Услышав сзади тихие шаги, Маша не обернулась, ей было стыдно смотреть в глаза близкого человека, которого, как ей тогда казалось, она предала. А он просто сел рядом. Этот человек простил, он знал, что прошлое любимой женщины навсегда останется с ней, он знал, что прошлое может повлиять на настоящее и будущее, но был уверен, как никогда в своей жизни, что любовь долготерпит и милосердствует, всё покрывает, всему верит, всего надеется и всё переносит.

– Послушание моё окончено, Маша. Здесь, в пустыни, я нашел гораздо большее, чем искал. Мы всё преодолеем, если будем вместе.

– Прости, прости, прости меня!

Мария, как раньше, прижалась лицом к сильной груди сильного человека.

– Я не держу обиды.

– Но я не знаю, что делать дальше, меня могут поймать, и что тогда?

– Не поймают. В городе у меня остались кое-какие связи, мы сделаем тебе документы и уедем из страны.

– Мне страшно, Илья.

– Просто верь, Маша, просто верь!

Попрощавшись с братией и настоятелем, молодая женщина с чёрными пылающими глазами и мужчина с сильным и крепким телом покинули пустынь в поисках мирной обетованной жизни.