Путь

Например, в начале седьмого века, когда Северо-Западная Европа еще была разбита на мелкие феодальные анклавы, в Китае огромные территории объединила новая империя – Тан. Наладив эффективную бюрократическо-правовую систему управления, Тан построила богатое, яркое, космополитическое государство, в столице которого можно было увидеть товары со всей Евразии и людей разных рас и веры.

К двенадцатому-тринадцатому векам управляющие бюрократические структуры Китая стали поистине меритократическими институтами: ни один влиятельный пост, кроме императорского, нельзя было получить без образования и успешной сдачи экзаменов.

Экзаменаторы не оценивали природные таланты кандидата и не проверяли, какие умения и навыки он способен продемонстрировать. Вместо этого ему задавали вопросы о ситуациях, с которыми может столкнуться любой чиновник: предлагали к решению сценарии, полные моральных дилемм и несовместимых, разнонаправленных интересов. О кандидате судили не по правильным ответам, потому что таковых не было. Высокие оценки ставили тем, кто обнаруживал потенциал видеть общую картину и находить выход из неоднозначных ситуаций. Экзамен был мерилом человеколюбия.

Разумеется, этот социальный лифт не был общедоступным. Во-первых, к экзамену допускались только мужчины. Во-вторых, в Китае, как и во всем остальном тогдашнем мире, не было всеобщего образования. Богатые семьи могли нанимать своим детям учителей. Но при подготовке к экзамену ученик приобщался к нравственному саморазвитию и ценностям, которые отличались от ценностей аристократической элиты. Кандидат сдавал экзамены анонимно; на результат не влияло, из какой семьи он происходит. И если оценка была высокой, его направляли на службу куда-нибудь подальше от дома, чтобы на его решения не влияли детские привязанности и местные интересы.

Благодаря этому политическое влияние не передавалось по наследству. Оно было в руках образованной элиты.

Вместо того чтобы служить своекорыстной аристократии, государство сосредоточило силы на инфраструктурных проектах, о которых в децентрализованной и раздробленной феодальной Европе не могли даже мечтать. В Китае строились дороги и каналы, появилась разветвленная правовая система. Все это создавало отличные условия для роста экономики. Экономический взлет, в свою очередь, стимулировал развитие мощной торговой сети, которая покрыла весь Китай и протянулась далеко за его пределы. Торговые артерии тянулись в Юго-Восточную Азию, пересекали Индийский океан и достигали Ближнего Востока. И наконец соединили Китай со Средиземноморьем. Венеция, к примеру, сказочно разбогатела на транзитной торговле с Востоком.

Развившаяся экономика постепенно меняла облик большей части Евразии, хотя в некоторых уголках Европы по-прежнему держалась власть аристократических кланов. Европейские страны, лежавшие вдалеке от торговых путей и богатства, которое те несли, – такие, как Великобритания, Нидерланды и Испания, – начали строить корабли, чтобы попасть в Азию, обогнув южную оконечность Африки или обойдя земной шар в западном направлении. Однако вместо Азии они оказались в Америке. И начали, используя рабский труд, строить по ту сторону Атлантического океана новую колониальную экономику.

Она обогащала Западную Евразию. Но для создания сильных государств одного богатства недостаточно. И тут мы переходим к следующей части нашей истории.

***

Уже в шестнадцатом веке первые иезуиты отправились в Китай. То, что они там увидели, глубоко поразило их, и они поспешили взяться за перо. Монахи писали о бюрократическом аппарате, руководимом образованной элитой, а не аристократией; о законах, которые одинаковы для крестьян и знати; о том, что люди долго обучаются, чтобы сдать экзамен на государственную должность; о социальной мобильности, которая стала возможной благодаря меритократии. Для Европы это были неслыханные вещи.

Два столетия спустя эти описания во многом способствовали зарождению в Европе идей Просвещения. Такие мыслители, как Вольтер (1694–1778), читали труды иезуитов и задавались вопросом, как перенять китайский опыт. Они начали развивать идеи институтов, которые способствовали бы выработке законов, становлению чиновного аппарата и появлению образованной элиты. Европейцы понимали, что подобные идеи вполне реально воплотить в жизнь: сумели же это сделать в Китае.

Они начали строить эффективные государственные структуры, развивать правовые системы и наращивать военную мощь. Процветающая трансатлантическая экономика помогла новым государствам приобрести огромное влияние и позволила им наконец подключиться к азиатским торговым сетям. Однако целью теперь было не просто влиться в эти сети, а подчинить их себе, как Америку, – колонизировать и создать империю.