Путь истины. Дмитрий Донской

Когда Кориат из Новогрудка с сыновьями и дружиною выдвинулся в Орду, везя щедрые дары для хана Джанибека, его боярин Андрей, весьма недовольный своим малоземельным князем, написал грамотку великому князю Московскому: «Замыслил на тебя князь Ольгерд коварство. Ныне послал он брата своего Кориата к хану Джанибеку с великими дарами, дабы склонить его к союзу супротив Москвы. Княже, не забудь впредь о верном слуге твоём…» Вскоре князь Семён Иванович прочёл сию епистолию54, уразумел грозящую опасность и без промедления направил в Орду своё посольство.

Тем временем, Кориат пришёл в Орду и, мысленно проклиная татар, проделал унизительный путь на карачках до ханского престола.

– Дары твои хороши, литовский князь, – одобрительно кивнул Джанибек. – Говори, почто пожаловал.

– С челобитьем на конюха твоего, московского князя Симеона, великий хан, – ответ держал Кориат. – Он, словно змей, притаился и ждёт своего часа, дабы укусить! Почитает он себя князем всея Руси, собирает дань с земель русских, – богатства немалые скопил, одной светской властью не довольствуется, церковной завладеть желает. Митрополит Феогност в его воле пребывает. Великий хан, Москва худое замышляет! Ныне князь Литовский Ольгерд ищет мира и дружбы с тобой. Да соединим наши силы, когда враг сего не ждёт, и опустошим земли князя Симеона, – Москве вовек не оправиться от такого удара…

Отпустил хан Джанибек литовских послов, а следом за ними пришли от князя Симеона киличеи55 и били челом на Ольгерда:

– Он улусы твои пустошит и полонит. Супротив тебя идти желает!

Надо сказать, Джанибек лишил жизни старшего брата, чтобы занять золотой трон хана Узбека, и не унаследовал от своего отца ничего, кроме его кровожадности. Теперь, выслушав обе стороны, он призвал мать и просил у неё совета:

– Как бы поступил отец мой?

Хатун Тайдула была хитрой и расчётливой женщиной.

– Отец твой, – говорила она сыну, – мудро властвовал в улусах своих. Не давал он усилиться ни одному из княжеств на Руси! Правду молвили послы князя Симеона, – подминает под себя Литва улусы твои. Надобно подрезать крылышки князю Ольгерду…

Джанибек в ярости вскричал:

– Повелю казнить послов литовских.

– Нет, – улыбнулась Тайдула, – отец твой поступил бы иначе! Он стравил бы бешеных псов и глядел, как они грызутся меж собой.

Джанибек довольно усмехнулся:

– А выдам-ка я послов литовских князю Симеону. Пожар с искры зачинается!

Вскоре литовский стан окружили кешиктены56 Джанибека. Сын Кориата Симеон вбежал в шатёр отца:

– Татары ополчились на нас… Велишь биться с ними?

– Нет, их слишком много! – возразил Кориат. – Не противься злу, сын мой. Господь с нами, авось живы будем.

Тогда в шатёр ворвался коренастый татарин с саблею наголо и объявил ханскую волю…

***

Княжеская дружина шла на подмогу к новгородцам, на которых напал король шведский Магнуш, – весть о ханском пожаловании настигла московского князя под Торжком. Тогда он немедля поворотил в стольный град и приказал, как зеницу ока, охранять пленённых литвинов.

Князь Симеон жил по заповедям отца своего Ивана Даниловича: собирал сугубые подати с изнывающего от поборов народа, исправно платил дань, низко кланялся татарам, частенько наведывался в Орду с богатыми дарами для хана и ханши. Земля московская, между тем, отдыхала от набегов татарских, обрастала новыми сёлами и городами. Люди, устав жить в страхе на рубеже с Великой степью, бежали в пределы московские…

Если Джанибек искал совета у своей хитрой матери, то московский князь, когда нуждался в мудром слове, призывал Алексия, наместника митрополита, который некогда был иноком Богоявленского монастыря. Муж зело хитрый57

, всяческой премудростью и добродетелями украшенный, – Алексий теперь предстал пред светлые очи князя, который кланялся ему до земли и привычно молвил:

– Прости мя, отче честный, и благослови.

– Благословение Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа на рабе Божьем Симеоне всегда, и ныне, и присно, и во веки веков, – Алексий осенил князя крестным знамением.

– Аминь, – отозвался Симеон и приложился к его деснице.

– Христос посреди нас, – сказал с улыбкой на губах Алексий.

– Есть и будет, – отвечал князь, поцеловал его в правое плечо и вновь поклонился.

(Таков исстари был чин благословения, и его неукоснительно соблюдали все от мала до велика, от крестьянина до князя).

– Жду от тебя совета мудрого, отче, – сказал тогда князь Симеон. – Мой отец мечтал о возрождении Руси, о единстве земель русских и завещал мне укреплять Москву. Верил он, что однажды мы сбросим владычество татарское. Я живу, как учил меня отец, и часто бываю в Орде, – всякий раз хан с честью и пожалованием отпускает меня. Теперича он выдал мне Кориата, брата князя Ольгерда Литовского, который замыслил вкупе с татарами выступить супротив Москвы. Литвины холопами были у пращуров моих, а ныне вотчины у русских князей отымают! Посоветуй, отче, как поступить с Кориатом. Лишить жизни я его не могу, а отпустить не вправе…

Алексий немного подумал и отвечал князю так: