Путь истины. Дмитрий Донской

Торговые ряды опустели, тревожно звонили колокола, пылали костры на заснеженных улицах и площадях Москвы. В город пришла беда… В посадских избах и боярских хоромах слышались крики и стоны обречённых, женские рыдания и причитания над телами умерших мужей и детей. Похоронные процессии мрачно тянулись по городу. Из церквей доносились горестные песнопения: «Упокой, Господи, души усопших раб твоих!». Город вымирал…

Между тем, на смертном одре лежал митрополит Феогност, – лицо грека за последние сутки почернело, осунулось, из груди его время от времени вырывался кровавый кашель. Подле господина своего стоял служка с повязкой на лице, смоченной в чесночном настое.

– Митрополитом на Руси быть владыке Владимирскому… Алексию, – из последних сил выдохнул Феогност и… преставился.

Епископ Алексий стоял в церкви Успения и лил горькие слёзы, – в гробе под белым саваном лежал его наставник и друг. «Как смерть переменила лик твой, – с грустью подумал новый владыка. – Всё подвержено тлену и разрушению. Скоротечна жизнь человеческая, и как много надобно успеть!»

Князь московский не явился на похороны митрополита, – душою Симеона Иоановича овладел страх, что свёл его с ума: он заперся в опочивальне и никого не желал принимать. Но от судьбы не скрыться! Спустя месяц после похорон митрополита Алексий проводил и князя в последний путь…

Вскоре из Царьграда воротились послы, коих Феогност перед смертью отправил к Патриарху с грамотой о благословении Алексия митрополитом на Руси. Ныне Вселенский Владыка призывал того на поставление…

***

Корабль, гонимый попутным ветром, шёл, рассекая волны. Старец с посохом в руке беспокойно оглядывался по сторонам, – вокруг простиралось бескрайнее синее море. «Не властны мы над собой, в единой воле Божьей пребываем, – размышлял Алексий. – Повели Господь – тотчас подымутся волны морские и опрокинут судёнышко наше!» Но в пути на сей раз обошлось без происшествий.

1353 год. Константинополь. Ромейская империя.

Владыка Алексий в сопровождении свиты из иереев и иноков сошёл на греческую землю, а слуги его погрузили сундуки со скарбом и серебром на повозки. Путь пролегал по мощёным улицам огромного города мимо лачуг городской бедноты. Народу – тьма! И все бегут куда-то. Кругом – лавки. Торгаши зазывают покупателей, расхваливая по-гречески свой товар…

Убогость окраин осталась позади, теперь гордо красовались украшенные портиками каменные дворцы римских вельмож, а высокие мраморные колонны на площадях напоминали о славном прошлом империи и былых победах василевсов60. «Неспроста на Руси сей град величают Царственным. Он подобен венцу, усыпанному драгоценными каменьями!», – подумал владыка Алексий и вскоре узрел чудный яхонт в короне ромейских императоров, – подобно кораблю на высоких волнах, выплывала величественная святая София. Казалось, собор парит в воздухе и касается огромным куполом неба, – владыка Алексий не раз слышал самые невероятные рассказы о нем, но увиденное превзошло все его ожидания: «Да, правду молвят люди – сие есть чудо из чудес!»

Вскоре наши странники нашли приют в монастыре за городом, где по обыкновению селились паломники из Руси. После скромной трапезы, состоящей из постной каши и ломтя ржаного хлеба, Алексий прошёл в отведённую для него келью, помолился перед божницей с иконой Спасителя, вручил служке своему из греков грамоту для Патриарха и прилёг на жёсткую постелю монашескую…

***

Алексий ступил на двор, обнесённый колоннадою. В притворе он задержался у прекрасной мозаичной картины с ликом Христа, восседающего на престоле, – в Его левой руке – Евангелие со словами: «Мир вам. Я свет миру», – а десницей Он благословляет коленопреклонённого мужа – византийского императора. Одесную61 от Исуса Дева Мария в медальоне, с левой стороны – архангел Михаил, небесный архистратиг.

Владыка Алексий осенил себя крестным знамением, вошёл в храм, пал на колени и коснулся главою пола. Потом он поднялся, огляделся окрест и замер в изумлении: стены в храме были отделаны цветным мрамором и великолепными мозаиками, – на сводах, поддерживаемых тяжёлыми колоннами, летит сонм ангелов и ветхозаветный пророк Илия в огненной колеснице. Дух захватывает, кружится голова! За амвоном в нише – святая святых – алтарь с престолом, где совершается таинство Евхаристии.

В прежние времена пол в храме был выложен золотом, а престол был покрыт драгоценными каменьями: яхонтами красными и лазоревыми, зелёными смарагдами и прозрачными алмазами. Однако сто пятьдесят лет назад рыцари-крестоносцы ворвались в Царственный город и разграбили храм святой Софии, вынеся из него всю золотую и серебряную утварь. (А спустя столетье Новый Рим падёт под натиском турок-османов, – с четырёх сторон света окрест собора вырастут минареты, и главный храм православия будет превращён в мечеть Айя-София. Фрески и мозаики на долгие годы скроет толстый слой штукатурки62).

– Алексий, – донёсся тихий глас. Старец очнулся как бы от забытья, – пред ним стоял муж в диаконском облачении: