Путь к океану

— Боюсь. Но моего отца могут защитить верные Дэрлиану гвардейцы, ни закон, ни традиционные права этого не запрещают. Что-что, а защита товарищей всегда считалась самым благородным делом. А если лекверы когда-либо сдружились, они остаются друзьями на все оставшиеся века. Зато тебя не убережет никто, если что-то произойдет.

— Ошибаешься, Медиас, — Дэрл едва заметно выступил вперед, — У Лиды всегда будет защита. Или ты считаешь, что я люблю ее меньше, чем ты?

Только этого мне не хватало! Хотя чего еще можно было ожидать в подобной ситуции? Наш любовный треугольник, из которого, видимо, лишь я вычеркивала одну сторону в лице темноволосого леквера, не был каким-то особенным. Теперь вот и сцены начались, вполне классические, из серии: "А я ее люблю больше! Сомневаешься? Тогда получишь по шее!". Именно третьей части я больше всего боялась, поэтому быстро скользнула между ребятами. Однако меня опередил Гервен:

— Тогда поедем вчетвером, — и на полтона тише, так что расслышала лишь я, потому что стояла совсем рядом с зеленоглазым, — Во всяком случае, пока вы будете выпендриваться друг перед другом, будет кому защитить этих двух ненормальных девиц.

Азули вернулась в Алекет-Невес победительницей. Теперь ей осталось убрать своего самого главного неприятеля из партии, словно битую карту. Но торопиться было некуда, в любом случае Элаймус никуда от нее не денется. Только настроение Всевидящей от этого не улучшилось. Ее жизнь, вместо того, чтобы становиться светлее, теряла всякий смысл. Как бы она ни ненавидела сестру, ее смерть отставила самое страшное впечатление в сердце Азули. Ни предательство Верхеты, ни все злые мысли самой андереты не смогли разорвать той связи, что тысячи лет была между ними. И теперь Всевидящая ходила по закрытому городу подобно черной тени, не зная, что делать. Она не добилась того, чего хотела, ни капли облегчения от мести. Только глухая тоска, что все так вышло.

И в этот вечер узнающая снова и снова перебирала в памяти все свои годы, пытаясь найти тот ключевой момент, когда из добродушной веселой человеческой девушки она стала беспощадной Всевидящей, негласной правительницей Алекет-Невеса и грозой всех лекверов. Время перевалило за полночь, а она все никак не могла уснуть. Глаза были совершенно сухими, но их непрестанно жгло, словно кто-то насыпал под веки соли. Наконец, когда солнце уже показалось из-за горизонта, Азули свернулась на своей просторной кровати калачиком и задремала. Первое время она могла еще различить отдельные звуки, доносившиеся с нижних этажей ее дома и со двора, но вскоре ее полностью поглотила чернота сна.

Этого Азули всегда боялась больше всего. Заснуть. Не просто прикорнуть, расслабиться, а полностью потонуть в горячей воде сна, в которой она отчетливо видела лица, места, судьбы.

Дар — это всегда проклятие, даже если на первых порах кажется благословением. Правда разрушительная сила его может проявиться по-разному. В одном случае ты медленно, но неукротимо начинаешь зависеть от него. Он мучает тебя, пожирает изнутри, словно страшный монстр, паразит, переросший хозяина и ищущий теперь выход. В другом случае ты сам бежишь от него, подобно зайцу, петляешь, путаешь след, но рано или поздно он настигает тебя, превращая в свое орудие.

И, кажется, на сей раз, Азули была поймана. Ей некуда было деваться, она могла только смотреть на залитую солнечным светом поляну, на деревья и едва тронутые листвой кусты. Перед глазами проплыли тени, послышался смех. Только в отличие от этих смеющихся теней, Всевидящая видела не только дорогу, но все то, что происходило за ней. И первая обратила внимание на грохот, доносящийся со стороны чащи. Тени торопливо обернулись, вынимая из-за спин мечи. "Поздно", — мелькнула мысль, и Азули, крича, проснулась.

Мы топали по лесу уже половину дня, а он все не кончался. Прощание не заняло много времени. Слуги провожали своего господина с такими похоронными лицами, словно отряжали в последний путь. К счастью, на их пристройку никто покушаться не стал, и люди обещали беречь оставшиеся от хозяйского дома развалины как зеницу ока. Я мрачно поглядывала то на одного леквера, то на другого, пытаясь придумать, как себя вести в ближайшее время. В большой компании я постоянно была окружена двумя-тремя собеседниками, а с отъездом основной части нашей неугомонной компании круг общения резко сужался до четырех лиц. Причем, двое из них косилились на меня, как на врага народа, а третий только и делал, что подкалывал. Так что хотела я или нет, мне придется несколько дней (и хорошо, если только дней!) разговаривать в основном с Мэрке.