Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

В течение 1921-1927 годов происходила борьба партийного большинства за последовательное ограничение внутрипартийной демократии. Одновременно происходила консолидация несогласных с этой линией, приведшая, после ряда внутрипартийных дискуссий («дискуссия о профсоюзах», дискуссия по «письму сорока шести») к оформлению «левой оппозиции» во главе с Л. Д. Троцким, затем к появлению отколовшейся от прежнего партийного большинства «новой оппозиции» во главе с Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым. Однако слабым местом этих оппозиционных течений была неспособность отчетливо сформулировать свою особую линию в сфере социально-экономической политики. Ходя в ряде случаев разногласия носили четко выраженный характер, многие конфликты между оппозицией и большинством выглядели как надуманные споры при принципиальной общности их платформ (особенно это касается выступления «новой оппозиции» на XIV съезде).

Партийное большинство легко пошло на свертывание внутрипартийной демократии и передачу монополии на политическую власть в руки партийной бюрократии ради борьбы с оппозиционными течениями под флагом «единства партии» (что было непререкаемым тезисом и для оппозиции). В результате борьба завершилась вытеснением «левой оппозиции» из партии, что в условиях однопартийности ставило оппозицию вообще вне рамок легальной политической борьбы и открывало дорогу для репрессий против несогласных из числа бывших товарищей по партии. Представители партийного большинства еще не подозревали, что они тем самым подготовили почву для собственной политической (а для многих — и физической) гибели.

Таким образом, у вождей партийного большинства были развязаны руки для произвольного манипулирования «волей партии» и «генеральной линией». Это сразу же проявилось в «год великого перелома» (1929 год), когда вопреки всем прежним решениям съездов партии и Пленумов ЦК была провозглашена политика проведения в кратчайшие сроки массовой коллективизации и раскулачивания, что неизбежно влекло за собой применение силовых методов в отношениях с крестьянством и означало фактическое сворачивание нэпа. Начала нэпа были ликвидированы так же в промышленности и в кооперативном движении (а значительная часть кооперативного сектора — крестьянская кооперация, ссудно-сберегательные товарищества, потребительская и жилищно-арендная кооперация в городах, и т. п. — вскоре была просто ликвидирована).

Победа над левой оппозицией позволила сталинской группе в руководстве партии сравнительно легко преодолеть и возникший в связи с отказом от нэпа раскол внутри правящего большинства по вопросу уже не о возможности строительства социализма в одной, отдельно взятой стране, а по вопросу о том, как должны строиться отношения с несоциализированными секторами на пути строительства социализма. Концепция Н. И. Бухарина, предполагавшая длительную эволюцию нэпа и движение к социализму через государственный капитализм, и экономический компромисс с крестьянством, была отвергнута и заклеймена как «правый уклон» (тем более что вожди этого течения не решились на организованное политическое сопротивление и быстро капитулировали).

Победа Сталина и стоявшей за его спиной партийной и советской бюрократии была не случайна. На дилемму, принявшую вид спора о строительстве социализма в одной стране — и построить нельзя, и не строить тоже нельзя — он нашел прагматический ответ.

Предполагаю, что для Сталина на первом месте стояли задачи укрепления величия (в его собственном, конечно, понимании) той державы, в которой он получил верховную власть. При этом захват и удержание личной власти были важны для него не сами по себе, — вероятно, им двигало убеждение, что это выступает непременным условием укрепления советской державы. Но в результате вопрос о реальной социально-экономической природе советского строя оказывался для него не первостепенным. Над ним не тяготела необходимость непременно воплощать в жизнь какие бы то ни было теоретические постулаты или идейные принципы. В этом смысле Сталин не был доктринером, и это была его сильная сторона в борьбе с соперниками, у которых доктринерство оказалось существенной частью их мировоззрения.

В тоже время идеологическое оформление своей власти не было для него вопросом второстепенным. Он понимал, или, во всяком случае, догадывался, что легитимность власти правящей бюрократии, а вместе с нею — и его самого, освящается революцией, совершенной под социалистическими лозунгами. Поэтому позиция Троцкого, довольно убедительно доказывавшего, что вне мировой революции перспектив победы социализма в СССР нет, Сталина категорически не устраивала. Только демонстрация победоносного движения к социализму могла обеспечить ему статус признанного народного вождя.