Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

Первый — раскулачивание означало устранение из деревни элемента хотя и взрывоопасного, но обладавшего навыками несколько более культурного, нежели у основной части крестьянства, хозяйствования. Даже брошенные в отдаленные суровые необжитые районы, бывшие кулаки сумели в удивительно короткие сроки создать коллективные хозяйства, оказавшиеся передовыми. Из среды бывших кулаков вышли талантливые руководители коллективного производства247. Не следует забывать, что кулак был мелким капиталистом, т. е. рядом с самыми дикими, варварскими формами обдирания своих односельчан, у него соседствовал весьма интенсивный собственный труд. Кулак был для себя собственным агрономом, счетоводом и т. д. Коллективизация, лишая кулака главного условия его кулацкого modus vivendi, — свободной рабочей силы (свободной прежде всего от средств производства), — создавала предпосылки для использования культурно-хозяйственных навыков хотя бы части бывшего кулачества в колхозном строительстве.

Не следует думать, что кулак в ножки бы поклонился колхозу, если бы тот экспроприировал его «мягко», не путем раскулачивания. Полагаю, что далеко не каждый кулак так и оставил бы припасенные еще с гражданской войны обрезы истлевать в земле. Но пошли же мы на риск в 1918 году, пригласив на работу буржуазных специалистов, и даже царских офицеров и генералов, отчетливо сознавая, что среди них окажется немало изменников и предателей!

Я полагаю, что в отношении части кулачества было просто необходимо применить крайние меры репрессий. Однако в отношении другой части, не прибегавшей к террору и вредительству, столь же необходимой была тактика поисков компромисса, что, кстати, сузило бы масштабы кулацкой контрреволюции.

И второй момент — сумма расходов по выселению и обустройству выселенных кулаков едва ли покрывалась конфискованным у них имуществом.

Но вернемся к 1930 году. Эпопея коллективизации еще не закончилась, хотя конец казался уже близок — в феврале 1930 года было охвачено коллективизацией 56% крестьянских хозяйств. Надо, правда, отметить, что эта цифра во многом отражает дутые сводки, куда были записаны колхозы, существовавшие лишь на бумаге или в воображении их организаторов, полагавших, что добившись любой ценой заявления о вступлении в колхоз всей деревней, они уже решили все проблемы коллективного хозяйства248

.

Пред. СНК РСФСР С. И. Сырцов, характеризуя методы подобного рода, саркастически замечал: «Ведь если долго возиться с крестьянином, да убеждать его, да прорабатывать практические вопросы, тебя глядишь и обскачет соседний район, не теряющий времени на эти „пустяки“. Так зачем же долго возиться с крестьянином? Намекни ему насчет Соловков, насчет того, что его со снабжения снимут, или заставь голосовать по принципу: „кто за коллективизацию, тот за советскую власть, кто против коллективизации — тот против советской власти“.

Есть большой запас универсальных способов нажима для того, чтобы обеспечить эти сомнительные темпы»249.

Члены ЦК ВКП(б) со все возрастающим беспокойством реагировали на долетавшие до них с мест сигналы о перегибах, инспирированных усердием не по разуму, проявленным в том числе и под воздействием их собственных директив, и кипучей «инициативы» некоторых членов ЦК. 30 января, 20 февраля, 10 и 14 марта ЦК ВКП(б) принимает постановления с осуждением практики перегибов. 10 марта было решено разослать соответствующее постановление всем нацкомпартиям, краевым и областным комитетам, секретарям окружкомов с обязательством снять копии и разослать секретарям райкомов партии. Первоначально ЦК решил не публиковать этих постановлений в печати. Но события приняли такой размах, что постановление от 14 марта было опубликовано250. Еще до этого, 1 и 3 февраля в «Правде» публиковались передовые статьи, предостерегавшие против распространения раскулачивания за пределы районов сплошной коллективизации и на середняцкие хозяйства.

Историки, указывавшие на эти многократные предостережения сверху против перегибов251, видя в этом аргумент в пользу оправдания политики партийной верхушки, не желали задаваться вопросом — почему эти авторитетные предупреждения не возымели действия?

А ведь разгадка этому парадоксу имеется. Во-первых, существовало известное противоречие между отдельными призывами

к осторожности и общей политической линией, сложившейся к тому моменту. С наивной откровенностью указал на это противоречие делегат конференции партийной организации Волоколамского района: «…Перегибы допустили потому, что боялись как бы не попасть в правый уклон»252.