Путь королей

— Ни один кусочек не был добыт из камня, — сказал Встим. — Треш, ни один камень не сломали и не расплавили, чтобы получить этот металл. Его духозакляли из ракушек, коры и веток. У меня есть документ, засвидетельствованный пятью отдельными тайленскими нотариусами, который это подтверждает.

— Не стоило так утруждаться. Ты заслужил наше доверие в таких вещах давным-давно.

— Я предпочитаю все делать как надо, — пояснил Встим. — Торговец, который небрежен с контрактами, рано или поздно оказывается среди врагов, а не друзей.

Треш встал и трижды хлопнул в ладоши. Люди в коричневом, не поднимая глаз, опустили заднюю стенку фургона. В нем стояли ящики.

— Другие, кто приходит к нам, — заметил Треш, направляясь к фургону, — их интересуют, кажется, одни лошади. Все хотят купить лошадей. Но только не ты, друг. Почему так?

— За лошадьми слишком тяжело ухаживать. — Встим шел следом за Трешем. — И часто не выходит вернуть вложенные деньги, хотя товар сам по себе и ценный.

— С ними не так? — спросил Треш, беря один из ящиков, явно легких. Внутри было что-то живое.

— Нет, совсем не так. Куры хорошо продаются, а ухаживать за ними просто, если есть корм.

— Мы тебе принесли достаточно, — сказал Треш. — Мне не верится, что ты их у нас покупаешь. Они совсем не так дороги, как вам, чужестранцам, кажется. И ты даешь нам за них металл! Металл, который не запятнан сломанным камнем. Это чудо.

Встим пожал плечами:

— Там, откуда я родом, эти кусочки почти ничего не стоят. Их делают ревнители, когда учатся пользоваться духозаклинателями. Они не могут создавать еду, потому что, если ошибутся, она получится ядовитой. Поэтому превращают мусор в металл и выбрасывают.

— Но его же легко перековать!

— Зачем ковать металл, — возразил Встим, — если можно изготовить из дерева предмет нужной формы, а уже потом поменять его с помощью духозаклинателя?

Растерянный Треш покачал головой. Рисн и сама была сбита с толку. Это самый безумный обмен из всех, что ей доводилось видеть. Обычно Встим спорил и торговался до последнего. А тут просто взял и признал, что его товар ничего не стоит!

В общем-то, разговор и дальше пошел в том же ключе, и оба старательно объясняли друг другу, до чего же их товары никчемны. В конце концов они пришли к согласию — хотя Рисн и не поняла, как именно, — и пожали руки, скрепляя сделку. Солдаты Треша начали разгружать ящики с курами, тканями и экзотическим сушеным мясом. Другие волокли прочь ящики с металлическим мусором.

— Солдата я у тебя купить не могу, верно? — спросил Встим, пока они ждали.

— Увы, чужестранцам их не продают.

— Но был ведь один, которого ты продал…

— Это случилось почти семь лет назад! — со смехом возразил Треш. — И ты все время об этом вспоминаешь!

— Ты даже не знаешь, сколько я за него выручил, — бросил Встим, — а ведь ты отдал его почти даром!

Треш пожал плечами:

— Он был неправедником. И ничего не стоил. Ты сам меня вынудил взять что-то на обмен, хотя, признаюсь, мне пришлось выкинуть твой товар в речку. Я не имел права брать деньги за неправедника.

— Да я как-то и не обиделся, — сказал Встим, потирая бороду. — Но если у тебя появится еще один, сообщи. Лучший слуга из возможных. До сих пор жалею, что продал его.

— Я запомнил, друг. Однако сомневаюсь, что появится еще один такой же. — Он о чем-то задумался. — Да, действительно — не надо нам второго такого…

Как только обмен состоялся, они опять пожали друг другу руки, потом Встим поклонился крестьянину. Рисн попыталась повторить его поклон и заслужила улыбки от Треша и нескольких его спутников, которые переговаривались на шепчущем шинском языке.

Такая долгая, скучная поездка ради такого короткого обмена. Но Встим был прав: за кур на востоке должны были заплатить немало сфер.

— Что ты узнала? — спросил Встим, пока они шли обратно к главному фургону.

— Что шинцы — странные.

— Нет, — возразил Встим, но в его голосе не было раздражения. Он никогда не вел себя сурово. — Дитя, они просто другие. Странные люди — те, которые действуют сумбурно. Треш и его сородичи совсем иные. Даже наоборот, в них многовато упорядоченности. Мир по ту сторону гор меняется, а шинцы как будто приняли решение остаться такими же, как прежде. Я пытался предложить им фабриали, но услышал, что это бесполезные штуки. Или богохульные. Или слишком святые, чтобы к ним прикасаться.

— Мастер, но это ведь совсем разные области.

— Да. Но с шинцами не разберешь, что есть что. Как бы то ни было, что же ты на самом деле узнала?

— Скромность у них ценится в той же степени, в какой у гердазийцев — бахвальство, — ответила она. — Вы оба лезли из кожи вон, доказывая, что ваши товары ничего не стоят. Мне это кажется странным, но, наверное, здесь принято так торговаться.

Он широко улыбнулся:

— А ты уже мудрее половины мужчин, которых я сюда привез. Слушай, вот твой урок. Никогда не пытайся обдурить шинца. Будь прямолинейна, говори им правду, и, возможно, тебе придется даже преуменьшить стоимость своего товара. За это они тебя полюбят. И отплатят сторицей.

Ученица кивнула. В фургоне бабск достал странный маленький горшочек.