Путь королей

Коротышка-сержант высунулся из-за паланкина. Каладин и не заметил его там, за носильщиками и солдатами. Газ несколько раз поклонился:

— Да, светлость?

— Мой супруг желает, чтобы Четвертый мост постоянно дежурил в ущельях. Когда они не на мостовом дежурстве, пусть спускаются в расщелины. Это куда эффективнее. Они будут знать, какие зоны очистили недавно, и не потратят время зря. Ты понимаешь? Эффективность. Пусть начинают немедленно.

Она постучала по стенке паланкина. Носильщики развернулись и понесли ее прочь. Ее супруг пошел рядом, так и не сказав ни слова. Газ поспешил за ними. Каладин глядел им вслед, прижимая ладонь к голове. Данни побежал за повязкой для него.

— Дежурство в ущельях, — проворчал Моаш. — Отличная работа, лорденыш. Не ущельный демон, так стрелы паршенди нас точно прикончат, к ее вящей радости.

— Что же мы будем делать? — спросил тощий, лысоватый Пит с тревогой в голосе.

— Работать, — сказал Каладин и взял у Данни бинт.

А потом ушел, оставив их, перепуганных и сбившихся в кучу.

Через некоторое время Каладин стоял на краю пропасти и смотрел вниз. Горячий свет полуденного солнца обжигал ему заднюю часть шеи, и тень его ложилась поперек расщелины, сливаясь с тенями внутри ее. «Я бы мог полететь, — подумал он. — Шагнуть вперед и упасть, почувствовать ветер в лицо. Испытать несколько мгновений полета. Несколько прекрасных мгновений».

Парень присел, схватился за веревочную лестницу и спустился во тьму. Другие мостовики молча последовали за ним. Они заразились его настроением.

Каладин знал, что с ним происходит. Шаг за шагом он превращался в то же самое ничтожество, каким был. Он всегда знал об этой опасности. Просто цеплялся за мостовиков как за спасательный трос. Но теперь его хватка слабела.

Пока спускался, сверху свалилась полупрозрачная бело-голубая фигурка в чем-то вроде качелей. Их веревки исчезали в нескольких дюймах над головой Сил.

— Что с тобой не так? — тихонько спросила она.

Каладин просто продолжал спускаться.

— Ты должен быть счастлив. Ты пережил бурю. Другие мостовики были так воодушевлены.

— Мне хотелось подраться с тем солдатом, — прошептал Каладин.

Сил склонила голову набок.

— Я бы его победил. Я бы, наверное, мог победить всех четверых. Я всегда был хорош с копьем. Нет, не хорош. Дюрк называл меня изумительным. Прирожденным солдатом, танцором с копьем.

— Может, и впрямь стоило сразиться с ними.

— Я думал, ты не любишь убийства.

— Ненавижу их. — Она сделалась прозрачнее. — Но я уже помогала убивать.

Каладин повис на лестнице:

— Что?!

— Это правда. Я помню… очень смутно.

— Как?

— Не знаю. — Она сделалась еще бледнее. — Я не хочу об этом говорить. Но так было правильно. Я уверена.

Каладин провисел еще мгновение. Сверху позвал Тефт, спросил, все ли в порядке. Парень снова начал спускаться.

— Я не стал сражаться с солдатами сегодня, — сказал он, глядя в скальную стену, — потому что ничего бы не вышло. Отец говорил мне, что нельзя защищать, убивая. Ну так вот, он ошибся.

— Но…

— Он ошибся, — повторил Каладин, — потому что считал, будто можно защитить как-то иначе. Нельзя. Весь мир хочет, чтобы они умерли, и пытаться их спасти бессмысленно.

Он достиг дна, ступил во тьму. Следующим спустился Тефт и зажег свой факел — покрытые мхом каменные стены озарились мерцающим оранжевым светом.

— Потому ты ее не принял? — прошептала Сил, подлетая и усаживаясь на плечо Каладина. — Славу. Тогда, много месяцев назад?

Каладин покачал головой:

— Нет. То было совсем другое.

— Что ты сказал? — Тефт поднял факел. Лицо пожилого мостовика в неверном свете выглядело старше обычного, из-за теней морщины казались глубже.

— Ничего, Тефт. Ничего важного.

Сил шмыгнула носом, услышав его. Каладин не обратил внимания, зажег свой факел от факела Тефта и стал дожидаться остальных мостовиков. Когда все спустились, он повел их во тьму на дне расщелины. Бледное небо казалось бесконечно далеким. Это место словно гробница с гниющей древесиной и озерами стоячей воды, в которых лишь личинки кремлецов чувствовали себя вольготно.

Мостовики, сами того не осознавая, сбились в кучу, как всегда здесь делали. Каладин шел первым, и Сил притихла. Он дал Тефту мел отмечать направление и не останавливался, чтобы подобрать трофеи. Шел небыстро. Другие мостовики время от времени шепотом переговаривались позади них — слишком тихо, чтобы разбудить эхо. Казалось, сумрак поглощает их слова.

В конце концов Каладина догнал рогоед:

— Они дать нам тяжелую работу. Но мы мостовики! Жизнь трудная, да? Ничего нового не быть. Нам надо план. Какая будет наша следующая битва?

— Камень, не будет никакой битвы.

— Но ведь мы одержать великую победу! Послушай, ты еще недавно быть в бреду. Ты должен был умереть. Я это знать наверняка. Но взамен ты ходить, сильный, как любой другой. Ха! Сильнее. Чудо быть. Ули’теканаки ведет тебя.

— Это не чудо, — возразил Каладин. — Больше похоже на проклятие.

— Какое же это проклятие, мой друг? — Камень рассмеялся. Он прыгнул в лужу и окатил Тефта, который шел позади. Здоровяк-рогоед временами становился совсем как ребенок. — Жить — это никак не быть проклятие!