Путь между

Не было ни времени, ни сил на ответную атаку, Денхольм еле успевал прикрывать незащищенную голову и ноги. Санди приходилось еще хуже, но в целом шут держался неплохо, ухитряясь время от времени метать ножи. Убитых пока не было, раненых заботливо оттаскивали в сторону. И если бы не назойливое стремление лишить его жизни, король с удовольствием поговорил бы с грузным предводителем, добившимся в шайке подобной дисциплины и подобного мастерства.

— Эй, вы! Горе-рубаки! — словно в ответ на его мысли заорал атаман. — С двумя справиться не можете! Строй выровнять. Остановиться. А теперь разом сплеча!

И Денхольм понял, что это конец. Не успеть ни увернуться, ни заслониться от одновременной атаки в голову. Он кратко глянул на Санди, прощаясь и прося прощения. И шагнул вперед, стремясь заслонить собой.

Пять отточенных, алчущих крови клинков слаженно взмыли вверх, набирая силу замаха.

Пять смертей с визгом устремились вперед.

И запнулись о серую тень, приручившую тонкий фиолетовый луч.

Король сморгнул невольные слезы и увидел Эйви-Эйви. Выгнувшийся дугой проводник принял на посох удар десяти сильных рук и держал, понемногу тесня нападавших в центр зала.

— Денни, к окну! — крикнул он, опрокидывая наседавшую толпу, как стряхивают с рукава расшалившихся щенков.

И тогда, расшвыривая своих, к нему пошел предводитель. И король, успевший выбить стекла, замер, не в силах бросить безоружного даже ради спасения собственной жизни. Санди лишь поудобнее ухватил акинак.

Разбойник приблизился на расстояние атаки, легко играя огромным двуручным мечом. И споткнулся на середине мягкого, перетекающего шага.

— Ты? — прохрипел он, сглатывая нежданный ком в горле.

— Здравствуй, Гаст, — кивнул Эй-Эй, не торопясь убрать посох, отведенный за руку для удара. — Хотя, может, сейчас ты зовешься по-другому?

— Ну отчего же, — оскалился громила, опуская меч, — Гастом Лие хорошее имя. Правда, в последнее время меня чаще окликали Темным Громом. А ты? Сменил имя, Меченый?

— Меня зовут Эйви-Эйви, Гаст. Перекати-поле.

— Подходяще, ничего не скажешь. А ты изменился. Если б не твоя отметина, не признал бы, честное слово. Когда мы виделись в последний раз, ты не был таким тощим и желтым.

— А ты, наоборот, отяжелел, приятель.

— Что тебе до этих двух? Оставь, они почти трупы!

— Эти двое — мои друзья, Гаст. Для меня жизнь ничего не стоит, а вот сколько народу я успею взять с собой — про то могут судить лишь Боги.

Громила задумался, повернулся к своим, без опаски открывая спину, и осмотрел их, будто коснулся смертным крылом. Глянул на Эйви-Эйви:

— Я не стану драться с тобой, Меченый. Бери жизни своих друзей, и мы будем квиты.

— Я не помню за тобою долга, Гаст, — улыбнулся Эй-Эй, опуская наконец посох. — Но все равно спасибо. Давай выпьем?

— Что? — расхохотался вдруг Темный Гром. — Ты начал пить?! Вот это новость! А ведь каких-то пятнадцать лет назад не брал в рот ни капли! За одно это стоит выпить все запасы жулика-хозяина! Эй там, за стойкой! Сдвигай столы: раз нельзя убивать, будем веселиться! Слышишь, Мэйс? Он предлагает опрокинуть по стакану! Помнишь Мэйса, Меченый?

— Здорово, приятель, — приветливо кивнул проводник подошедшему коротышке. — А где остальные, Гаст?

— Да кто куда разбрелись. После твоего ухода первыми снялись гномы. Оно и понятно, не любят моря эти недомерки. Потом Перт увел тех, кто надеялся отыскать родичей на берегу, и тех, кто желал отплатить по счетам. Были среди них и такие, кому претило плавать под черным флагом. Остался я с третью команды на шее, думал, новых детишек наберу, да слух уже прошел, недобрая слава поползла. Ну и когда окружили нас королевские брэнхи [10]

, мало кто ушел от стрелы или нок-рея, — Гаст вздохнул, отдал меч подоспевшему оруженосцу. — Пойдем, Меченый, зальемся по горло за упокой их беспутных душ. И дружков своих зови. Ученики, что ли? Славно рубятся.

— Что было потом? — заинтересовался Эйви-Эйви, усаживаясь за стол по правую руку от атамана и не глядя разливая вино по кружкам.

Темный Гром лишь присвистнул, заглядевшись на подобное мастерство:

— Стаж, однако! Потом, говоришь? Потом подобрали нас, не дали акул покормить. И довелось мне проплавать в одной команде с Лаэстом, знаменитым Лаэстом, слыхал о таком? Под Абрахамом ходили, папашей его. Вот у кого поучился я и морскому делу, и умению поддержать дисциплину: нок-рей у старика никогда не пустовал! Да ладно, это, как говорится, дела давно минувших дней. Что ты, Меченый? Расплатился с долгами? Как дошел до жизни такой? Вот тебе еще кувшин. Рассказывай!

— Не стану, Гаст, прости, — покачал головой Эйви-Эйви. — Не буду бередить старые раны. Проводник я. Людей вожу, песни пою…

— Да, — понимающе кивнул Темный Гром. — Песни петь ты был мастер. Кабы не твои песни… Знаешь, Меченый, я часто вспоминал, как пришлось нам знакомство свести, и каждый раз благодарил всех Богов, каких только мог упомнить. Клянусь сиськами Эариэль, если бы не ты…

Побагровевший король подскочил, хватаясь за меч…