Путь на Кристу. Новичок

Фёдор Липпо – штатный кочегар «Темзы». Согласно странному определению шкипера, «тот ещё волосан» и «талисман парохода». Худой, жилистый хиппан с огромной, вечно неряшливой, даже если стягивает её в хвост, копной рыжих волос. Вид разгильдяйский. Кочегар свободными вечерам заунывно поёт хард-рок, подыгрывая себе на электрогитаре, философствует и всеми способами жаждет просветления – искания у него… Зато он никогда не прогуливает, работает, как раб на галерах, чаще всего молчит, постоянно читает трудные книги.

Своеобразно религиозен. Федя долго искал, какая секта ему подойдёт по характеру. Пробовал на вкус мормонов, баптистов, пока не решил, что пора создавать собственную религию. Судя по всему, ещё не создал… Выносливый, как судовой дизель. Умный. В любви к производственным совещаниям-чудильникам ранее не замечен.

Кроме уже оговоренных, в разговоре будут участвовать: Мазин Владимир Викторович, который в данный момент опять изучает бумажную выкопировку инопланетянского текста, и Игорь Войтенко – как только вернётся на пустом квадре.

Через три минуты тяжёлая дверь в кают-компанию открылась, и в помещение ввалились двое из машинного отделения.

– Вот, как я и обещал, Федю с собой прихватил! – Коля Заремба, механик парохода, сел на стул и сразу ответил на молчаливый вопрос, ясно читающийся в глазах собравшихся: – Он у нас научную фантастику любит. А это же фантастика, так ить?

Повелитель огня и дров невозмутимо бросил своё обычное невнятное «здрасьте», свалился на маленький диван, и тут же сложился, с жутким скрежетом почесав обе голени. Хряп-хряп…

– Что уже наговорили? – невозмутимо спросил он.

Я справедливо ожидал, что Илья Александрович тут же рявкнет на него отработанным командным голосом, однако ничего подобного не произошло, Самарин лишь улыбнулся и молча поприветствовал подчинённого.

– Вас ждали, – сказал Ростоцкий.

Кочегар огляделся и почему-то спросил именно у меня:

– Хавчик будет? Пустой, как барабан.

– Через час десять, раньше всем хренушки, камбуз не разрешает, – грустно ответил я, вполне понимая муки страдальца. – Может, печеньки какие-нибудь принесут… К чаю. Или бутерброды, если Аля разжалобится.

Федя внимательно выслушал и спросил уже у капитана:

– Курить можно?

– С чего бы это, милай? – удивился Самарин. – На палубе дыми.

Как назло, тут вдруг и мне страшно захотелось засмолить.

– Плохо совещание подготовлено, чуваки! – констатировал талисман, тут же вытащил потрёпанный покет-бук, вытащил закладку из сушёного лепестка магнолии и углубился в чтение.

Неслышно поднявшись по коридорной лестнице, в кают-компании появился Игорёня, на лице улыбка. Взгляд весьма странный, шалый.

– Чему радуешься?

– Как чему? Боря Кравцов подкинул нам гранат местной сборки!

Я сразу насторожился.

– Где они?

– Кто? Гранаты? Там, в ящике возле штабеля.

– Все спрятать в дальнем помещении и без моего разрешения не дотрагиваться! Иди, распорядись.

– Командир… Испытать бы надо! Хоть одну!

Демонстративно глянул на часы. Поняв, что другого решения не будет, Игорь достал из кармана рацию и с недовольным видом вышел на палубу.

– Правильно, обязательно подорвутся, салаги, – бросил вслед наглый кочегар. – Давай вечером сами испытаем, Дар? Новая модель!

Капитан шумно выдохнул, да, видать, слишком сильно – опять закашлялся.

Потом пришла Галина Ивановна… Это отдельная песня!

Начёс крашеных волос, словно у проводницы мягкого вагона, делано строгий и одновременно несколько наивный вид, интонации вечной училки. Человек, увлекающийся всем новым, что только попадётся на пути. В то же время эта женщина отлично образована, во многих вопросах – ходячая энциклопедия. Когда-то она командовала детским отрядом, попавшим на Кристу, теперь же бывшая учительница-краеведша, решив не оставаться на Земле, работает у Германа делопроизводителем.

– Товарищи, я готова, можно начинать! – заявила она командным голосом, аккуратно раскладывая на столе листы бумаги и две шариковые ручки.

Протоколировать будет. Здесь, как в серьёзных земных конторах, итоги совещаний не принято доверять электронным носителям. Тупая фиксация без оперативного фильтрования не имеет деловой ценности, ключевое надо обязательно фиксировать на бумаге.

Помню, как я этому удивлялся, только начав работать инженером: зачем нужен бумажный носитель, если есть цифра? Бывший главмех рудника пояснил так: «Сколько ты можешь за день из Сети накачать музыки? Гигабайты. А сколько из накачанного будешь слушать? Скорее всего, ничего. Видео? Сотню фильмов – и ни один не посмотришь. В лучшем случае пробежишься по кадрам, кривя губу. Потому что завтра займёшься тем же самым». Мои возражения, дескать, не дурак же я, меру знаю, он парировал так: «В АНБ тоже так думали. И что? Набили американцы целые ангары бесполезной информацией глобального перехвата телефонии, и лежит она не востребованная – некому анализировать такие массивы. А устаревает инфа очень быстро».

На бумаге фиксируется именно главное, оперативно выделенное, причём коллегиально.