Путь серебра

– Но ты же не знаешь, откуда он сворачивает выше, – сказал Борила из Помостья. – В наших краях ни про какую Итилю не слыхали.

– Нам нужно на север. Итиль пока ведет на север, так и пойдем по нему, – предложил Годо. – Увидим булгар – спросим у них. Может, через их края есть пути к нашему морю.

– А булгары ведь хазарского царя данники? – спросил Видемир из Будгоща. – Тоже, поди, исполчатся на нас.

– Исполчатся – будем прорываться, – ответил ему Годо.

– Да с чего им? – возразил Видемиру Домец из Люботеша. – Кто кому дань платит, тот того не сильно-то и любит. Помните Любодана древлянского? Дань они платили Киеву, а дружили все с волынцами. Кто хазарам враг, тот булгарам больше друг.

– Почем тебе знать?

– Знать не знаю, а дело наше не безнадежное.

– Да уж очень это… – Вершила покачал головой. – Прямо как через колодец на тот свет лезть…

– Три года лезть придется! – подхватил другой псковитянин, Нежигость.

– А ты другую дорогу знаешь, покороче?

– Да я чего? – Нежига засмеялся. – Там, за колодцем, девица-краса ждет во всяком сказе. Может, и нас дожидается.

– Морена нас там дожидается, – буркнул Вершила.

Но большой охоты спорить не было. Вокруг костра висело угрюмое молчание, предложить чего-то получше никто не мог. Впереди мерещился бесконечный путь, уводящий во тьму, и душу заливала безнадежность.

– И так мы, считай, на том свете, – вздохнул Сдеслав. – Чего уж бояться намокнуть, коли в воде по уши? Пойдем, куда река поведет. Авось боги не дадут пропасть, чуры помогут, выведут куда-нибудь…

С тем и разошлись – с чувством, что остается идти вверх по Итилю, на север, в неизвестность, имея лишь малую надежду отыскать оттуда дорогу в свои края.

Вокруг расстилался тот свет, а он не имеет границ и пределов. Но если впереди был туман, то позади и с других сторон захлопнулись железные ворота, и русы, обдумав свое положение, были благодарны богам, что им оставлен хотя бы такой путь вперед…

* * *

– И что было дальше? – спросил Олав среди тишины.

– С кем? – уточнил Годо.

– С вами, – сказал Олав.

– С Амундом, – одновременно с отцом сказала Ульвхильд.

– С Амундом – не знаю, – признался Годо. – Мы о нем и дружине его больше не слыхали.

– Выходит, Амунд и его люди… все погибли? – упавшим голосом спросила Ульвхильд.

– Мы этого не знаем, – ответил ей Свен. – Но думается, надежды выжить у них было немного. Если бы Амунд подождал нас, то мы все вместе могли бы пробиться…

– Или погибнуть вместе с ним, – закончил Ветурлиди. Его широкое, полное, обычно добродушное лицо сейчас имело озабоченное выражение. – Если бы они настигли вас вместе с Амундом, когда вы бы все уже ушли далеко от реки и не смогли вернуться.

– Или так, – согласился Свен. – Но ни одна норна к нам не явилась, чтобы сделать предсказание, поэтому мы могли лишь позаботиться о себе, как придумали сами.

– Это вам удалось! – с удовлетворением воскликнула Сванхейд. Она тоже была взволнована рассказом, но больше радовалась его благополучному исходу.

– Еще кое-что, конунг, брат мой! – Ветурлиди повысил голос, чтобы его расслышали среди поднявшегося гула. – Сдается мне, если никто из людей Амунда не вернулся к Хельги в Киев, то Хельги до сих пор не знает, чем все кончилось. Он не знает, что его люди погибли, а наши вернулись.

– Он вовсе может не знать, что войско ушло с Хазарского моря! – воскликнул Бергфинн. – Думать, что оно осталось там еще на одно лето…

– Или все перебито. – Сванхейд сузила глаза.

– Если никто к нему не вернется, он и не узнает, что с хазарами больше нет мира… если мы не пошлем ему рассказать.

– Но выяснить, что́ он знает, было бы неплохо! – воскликнул Альмунд.

– Все это нужно как следует обдумать… – проговорил Олав, медленно поднимаясь на ноги и делая знак чашнику. – Пока же поблагодарим богов за то, что к нам они были более благосклонны, чем к Хельги!

* * *

Когда, уже в темноте, шли домой, Вито держалась возле Свена. Видя, с какой осторожностью она выбирает дорогу при свете факела, несомого отроком, он подал ей руку. Она вложила пальцы в его ладонь и сама слегка ее сжала. По дороге они не сказали друг другу ни слова, но за ее молчанием Свен угадывал смесь чувств: запоздалую тревогу и радость, до сих пор смешанную с недоверием.

– Она все-таки была с тобой, – тихо сказала Вито, когда они дошли до дома.